Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Новые технологии не произвели революцию в конфликте на Украине, пишет FA. Несмотря на применение современных видов вооружения, военные действия все еще напоминают сражения времен Второй мировой войны: поля усеяны минами, а обычные артиллерийские орудия миллионами выстреливают неуправляемые снаряды.
Боевые действия на Украине ведутся с применением разнообразной и самой современной боевой техники. Это беспилотники с дистанционным управлением, средства космической разведки, высокоточное оружие, гиперзвуковые ракеты, портативные постановщики помех, искусственный интеллект, сети связи и многое другое. Специалисты утверждают, что такое многообразие преобразило характер военных действий. Вездесущее наблюдение в сочетании с новым смертоносным оружием делает старые системы типа танков устаревшими и малопригодными, а традиционные методы ведения войны типа масштабного наступления становятся непрактичными. Военный аналитик Дэвид Джонсон (David Johnson) сказал об этом так: "Я считаю, что мы являемся свидетелями переломного момента в военной истории, когда оборона снова становится решающей формой ведения войны". По словам военного стратега Т. Хаммса, благодаря дронам, искусственному интеллекту и стремительной адаптации коммерческих технологий на Украине "происходит подлинная военная революция". Бывший главный исполнительный директор Google и советник Пентагона Эрик Шмидт (Eric Schmidt) утверждает: опыт Украины показывает, что будущие войны станут предопределять и вести беспилотники.
Однако во многом такие военные действия хорошо нам знакомы. В них пехота месит грязь в окопах, и эти сцены больше напоминают Первую мировую войну, нежели Звездные войны. Поля сражений усеяны минами как во Вторую мировую войну, а лунный ландшафт с многочисленными воронками от снарядов легко можно принять за Фландрию в 1917 году. Обычные артиллерийские орудия миллионами выстреливают неуправляемые снаряды. Их расход настолько велик, что производственные предприятия ВПК в России и на Западе работают с полным напряжением сил. Снимки составителей кодов, разрабатывающих программное обеспечение для военных, соседствуют с кадрами заводских цехов, в массовом количестве выпускающих обычные боеприпасы. Не хватает только клепальщицы Роузи с картины Роквелла, а то бы эти картинки вполне могли бы сойти за фотографии из 1943 года.
В связи с этим возникает вопрос: а насколько сильно этот конфликт отличается от предыдущих? Как такая передовая техника может сосуществовать с отголосками далекого прошлого? Ответ заключается в следующем. Да, оружие, применяемое на Украине, порой новое, однако производимый им результат в основном старый. Армии приспосабливаются к новым угрозам, а контрмеры, принимаемые обеими сторонам на Украине, существенно снижают суммарный эффект от нового оружия и боевой техники. В результате этот вооруженный конфликт начинает в большей степени напоминать войны прошлого, нежели воображаемое высокотехнологичное будущее. Планирующие органы американского военного ведомства должны понимать, что боевые действия на Украине не предвещают "революцию в военном деле" типа той, о которой часто говорят в аналитических прогнозах, но которая почему-то так и не происходит. Политические руководители и аналитики должны внимательно изучать происходящее на украинских полях сражений, но им не следует рассчитывать на то, что их выводы произведут переворот в американской военной стратегии. Как часто бывало в прошлом, лучший способ продвинуться вперед — это постепенные изменения, а не тектонические сдвиги.
БОЛЬШИЕ ПОТЕРИ?
Чтобы оценить суммарный эффект от применения нового оружия на Украине, следует оценить потери, которое это оружие наносит. Те, кто видит на Украине военную революцию, обычно утверждают, что новые методы разведки и наблюдения, скажем, взаимодействие беспилотников с высокоточным оружием, привели к драматическому увеличению потерь на современном поле боя. Однако реализованное смертоносное действие российского и украинского оружия (в отличие от потенциального) в этом конфликте мало чем отличается от предыдущих войн, а в некоторых случаях оно даже слабее.
Рассмотрим в качестве примера потери танков. Многие сторонники идеи военной революции видят в больших потерях танков на Украине главное доказательство того, что танк устаревает в условиях применения нового и смертоносного противотанкового оружия большой точности. А потери танков на Украине действительно большие. <...> Они составляют от 50 до 96%. Украина на момент начала конфликта имела около 900 танков, а за 350 дней потеряла как минимум 459 (цифра Oryx). Это 51% потерь. Обе страны либо делают, либо получают дополнительные машины на замену. У России огромный запас старых танков, которые она отправляет на фронт. Подбитые танки порой можно отремонтировать и вернуть на поле боя. Так что даже если количество танков кардинально не уменьшилось, понятно, что многие машины были потеряны в бою.
Но это не очень большие потери для таких масштабных боевых действий. Всего за четыре дня Амьенской операции в 1918 году Британия потеряла 98 процентов танков, которые были у нее на момент начала боевых действий. В 1943 году потери немецких танков составили 113 процентов, то есть, Германия потеряла больше машин, чем у нее было в начале года. В 1944 году она потеряла 122 процента от числа танков, с которыми начала этот год. Потери танков у Советского Союза в 1943 и 1944 годах были почти такие же, составив 109 и 80 процентов, соответственно. Всего в одном сражении в Нормандии (операция "Гудвуд", июль 1944 года) Британия за три дня боев лишилась более 30 процентов всей своей бронетанковой техники на континенте. Но в 1918 и в 1944 годах никто не утверждал, что танк устарел.
Или рассмотрим потери авиационной техники. Кое-кто утверждает, что современные зенитные ракеты настолько опасны для традиционных пилотируемых самолетов, что и авиацию тоже следует отправить на свалку истории. На Украине потери авиации такие же большие, как и потери танков. За неполные полтора года военных действий украинские ВВС потеряли как минимум 68 самолетов, то есть, более трети довоенного авиапарка. Но такие потери никак нельзя назвать беспрецедентными. В 1917 году прогнозируемая продолжительность жизни новоиспеченного британского летчика составляла всего 11 дней. В 1943 году немецкие люфтваффе потеряли 251 процент от количества самолетов, имевшихся у них в начале года. В 1944 году потери были еще больше. Только за первую половину года германские ВВС лишились 146 процентов от числа машин, которые были у них на вооружении в январе. У Советов потери самолетов в 1943 году составили 77 процентов, а в 1944-м 66 процентов. Но мало кто утверждал, что пилотируемый самолет в 1917 или в 1943 году устарел.
Теперь об артиллерии. Как минимум с 1914 года артиллерия в крупных войнах наносит урона больше, чем любое другое оружие. Сегодня многие обозреватели считают, что от 80 до 90 процентов украинских потерь – от огня артиллерии. В ходе боев на Украине воюющие стороны при помощи беспилотников находят вражеские цели, а затем через сети связи быстро передают данные о них для нанесения ударов высокоточным оружием и управляемыми боеприпасами. Конечно, не вся артиллерия на Украине высокоточная и управляемая. Большинство снарядов у воюющих сторон довольно старые. Но когда эти неуправляемые боеприпасы применяются в комплексе с новыми системами беспилотной разведки и оперативного целеуказания, это совершенно другой метод ведения боевых действий и очень важное событие в военном искусстве. <…>
Это больше показателей мировых войн, но ненамного. Историк Тревор Дюпюи (Trevor Dupuy) посчитал, что во Второй мировой войне 50 процентов потерь были от артиллерийского огня. То есть, в среднем на 100 выпущенных снарядов приходится примерно трое убитых и раненых. В годы Первой мировой войны этот показатель составлял около двух убитых и раненых на 100 выпущенных снарядов. Таким образом, получается, что потери в расчете на 100 снарядов с 1914 года увеличились, но это был медленный, почти линейный рост: ежегодно около 0,05 убитых и раненых в расчете на 100 снарядов. Артиллерия на Украине — это в большей степени постепенное развитие давних тенденций, нежели революционный отрыв от прошлого.
ТУПИКИ И ПРОРЫВЫ
Безусловно, нанесение потерь — это лишь одна составляющая военных действий. Армии также стремятся к контролю территорий. Многие сторонники идеи нынешней военной революции считают, что новая техника изменила сам характер наступления и отступления на Украине в сравнении с историческим опытом. По их мнению, сегодняшнее смертоносное оружие сделало наступательный маневр запредельно затратным, а в этих условиях наступила новая эпоха преобладания обороны как вида военных действий, когда наступающему гораздо труднее захватывать территорию, чем в прошлом.
Но вооруженный конфликт на Украине — это далеко не однообразная оборонительная патовая ситуация. Иногда в ходе наступления действительно не удается продвинуться вперед и захватить новую территорию, или удается, но ценой больших потерь. Российское наступление в Бахмуте в итоге увенчалось успехом, но на это ушло 10 месяцев напряженных боев. А украинское контрнаступление в Херсонской области началось с нескольких недель медленных и дорогостоящих боев на истощение противника в августе и сентябре 2022 года.
Но оба наступления осуществлялись гораздо быстрее и на большую глубину. В начале российского наступления в феврале русским удалось менее чем за месяц взять под контроль более 108 тысяч квадратных километров украинской территории. Во время херсонского контрнаступления в августе 2022 года Украина постепенно заняла почти 1 200 квадратных километров. А в ходе харьковского контрнаступления в сентябре 2022 года ВСУ заняли 6 тысяч квадратных километров. Таким образом, в этом вооруженном конфликте мы наблюдаем череду успешных наступательных и оборонительных действий, а не последовательные провалы наступления. Все это – тупики и прорывы – происходит в условиях применения нового оружия и боевой техники. Более старые виды вооружения, такие как танки, играют существенную роль как в успешных, так и в неудачных наступлениях. И как это согласуется с новой эпохой в истории войн, в которой якобы все решают технологии?
Это тоже важный отголосок прошлого. В массовом сознании Первая мировая война была технически детерминированным оборонительным тупиком, а Вторая мировая — войной наступательного маневра с танками, самолетами и радиосвязью. Из-за таких представлений обозреватели сегодня пытаются найти очередной эпохальный сдвиг на Украине. Но в действительности прошедшие мировые войны вовсе не следовали какой-то однообразной закономерности, которую определяла техника. С одной и той же боевой техникой войска стремительно проводили наступления, захватывая территории, то застревали в оборонительном тупике, когда линия фронта почти не смещалась. В ходе обеих мировых войн успех в наступлении был очень разным, и это плохо соотносится с разницей в боевой технике.
Например, если говорить о Первой мировой войне, то в массовом сознании превалирует представление о патовой ситуации 1915-1917 года, когда линия фронта практически не менялась, а боевые действия велись из окопов. Но когда немцы в 1914 году начали вторжение в Бельгию и Францию, они за первые четыре недели продвинулись более чем на 320 километров, и это несмотря на современные пулеметы и артиллерию противника. В ходе весенних наступлений в 1918 году Германия на Западном фронте три раза в быстрой последовательности прорывала оборону союзников и захватила почти 10 тысяч квадратных километров вражеской территории, фактически не применяя танки. Потом союзники перешли в свое Стодневное наступление и отбросили немцев назад на открытой местности на участке фронта длиной около 300 километров. В процессе продвижения они освободили более 25 тысяч квадратных километров удерживаемой немцами территории. В целом за восемь месяцев боев в 1918 году 32 тысячи квадратных километров переходили из рук в руки. В ходе Первой мировой войны было немало неудачных наступлений, но представление об этой войне как о сплошном тупике неверно.
Соответственно, в представлениях о Второй мировой войне преобладают танки и стремительные наступления. Конечно, танковых прорывов в то время было немало, скажем, во время немецкого вторжения во Францию в 1940 году или в Советский Союз в 1941-м, или во время американской наступательной операции "Кобра" в Нормандии в 1944 году. Но в той войне были и самые дорогостоящие за всю историю провалы в ходе наступлений. В ходе Курской битвы в России в 1943 году наступавшие немцы потеряли более 160 тысяч человек личного состава и свыше 700 единиц бронетехники, но так и не сумели прорвать советскую оборону. Неудачное британское наступление в ходе операции "Гудвуд" в 1944 году историк Александр Макки (Alexander McKee) назвал "смертельной поездкой танковых дивизий". Многократные атаки союзников на Готскую линию в северной Италии в 1944 и 1945 годах раз за разом заканчивались неудачей, а их потери составили там свыше 40 тысяч человек. Во Второй мировой войне, как и в Первой, были самые разные исходы сражений. Ее ход нельзя назвать простой и однообразной историей успехов в наступлении. А на Украине успехи в наступлении и патовые ситуации в обороне происходят в условиях применения беспилотников высокоточного оружия, гиперзвуковых ракет и космической разведки. Ни в одной из этих конфликтов средства их ведения не предопределяли результат.
ПРИСПОСАБЛИВАЙСЯ ИЛИ ПОГИБАЙ
Почему технический прогресс не предопределяет исход военных действий? Причина в том, что он лишь часть того, что формирует результат. То, как воюющие стороны используют свою технику и технологии, и приспосабливаются к оружию противника, важно в не меньшей, а то и в большей степени.
Так было с самого начала современной эпохи. Более века применяемое оружие настолько смертоносно, что армии, находящиеся на открытой местности без защиты, несут устрашающие потери. Еще в 1914 году всего четыре полевых орудия калибра 75 миллиметров могли одним залпом усеять площадь размером с футбольное поле смертоносными осколками. Их французский аналог, 75-миллиметровая полевая пушка образца 1897 года при наличии достаточного количества боеприпасов могла сделать то же самое 15 раз за одну минуту. Армия, которая просто атаковала оборонительные позиции, защищенные такими орудиями, совершала самоубийство. Даже тяжелобронированные танки можно уничтожать в большом количестве современным противотанковым оружием, если они будут действовать таким же образом. Наглядный пример тому – британские танки, пошедшие на немецкие противотанковые орудия в ходе операции "Гудвуд", и немецкие танки, встреченные на Курской дуге советской противотанковой артиллерией.
По этой причине большинство армий приспосабливается, сталкиваясь с современной огневой мощью. Иногда это подразумевает использование новых средств противодействия вражеской технике. Противотанковые орудия подталкивают к разработке танков с более тяжелой броней, такие танки подталкивают к применению противотанковых орудий большего калибра, потом опять создается более тяжелая броня и так далее. Многочисленные циклы в гонке таких технологических мер и контрмер мы уже наблюдаем в ходе вооруженного конфликта на Украине. Например, дорогостоящие высокотехнологичные беспилотники сбивают зенитными управляемыми ракетами, из-за чего воюющие стороны начинают применять более простые и дешевые дроны, запуская их в больших количествах. А этим дронам противостоит более простая и дешевая зенитная артиллерия, портативные постановщики помех и так далее. В управляемых ракетах большой дальности ХАЙМАРС, поставленных Америкой на Украину в июне 2022 года, для наведения используются сигналы GPS. Русские теперь регулярно ставят помехи этим сигналам, из-за чего точность попадания таких ракет резко снизилась. Технические меры противодействия в конфликте используются очень часто и повсеместно, и они очень быстро снижают эффективность многих новых систем вооружения.
Но самые важные изменения зачастую не технические, а оперативные и тактические. Меняются способы применения средств поражения, имеющихся в распоряжении воюющих армий. Более ста лет назад военные разработали тактические приемы, уменьшающие потери от огня противника. К ним относится рассредоточение войск, укрытие, маскировка и огонь на подавление. Сложный рельеф местности дает массу возможностей для укрытия (прежде всего, это непреодолимые препятствия типа склонов гор и холмов) и маскировки (защитные свойства зеленой растительности). Но это эффективно только в том случае, если войска рассредоточиваются, действуя в составе мелких подразделений, которые легко могут укрыться в небольших рощах, внутри зданий, а также в складках местности. Это позволяет им гораздо лучше уберечься от огня противника.
На протяжении столетий армии усиливали такие естественные укрытия, выкапывая окопы и траншеи, строя блиндажи и оборонительные сооружения. К 1917 году они обнаружили, что огонь на подавление в сочетании с быстрыми перебежками от укрытия к укрытию позволяет снизить потери в непродолжительные периоды обстрелов и выжить при продвижении вперед на поле боя. Наступающие научились объединять усилия пехоты, танков, артиллерии, саперов, авиации и так далее. Это позволило им использовать сочетание огня и маневра. Пехота видела укрывшегося противника, и танки открывали по нему огонь на уничтожение; артиллерия вела огонь на подавление, прикрывая продвижение наступающих подразделений; саперы обезвреживали мины, а авиация наносила удары с воздуха и прикрывала свои войска от самолетов противника. Обороняющиеся научились выстраивать подготовленную в инженерном отношении глубокоэшелонированную оборону, чтобы сдерживать наступление противника, а тыловые резервы совершали маневр, усиливая оборону на угрожаемых участках. Именно благодаря таким методам в 1918 году удалось выйти из тупиковой ситуации окопной войны. Потом эти идеи получили развитие, и такие методы используются по сей день.
Авиация, в отличие от сухопутных войск, не может укрыться и окопаться, продолжая боевые вылеты. Но ВВС могут уйти от огня противника иными способами. Самолеты могут летать на такой высоте и такими маршрутами, что будут недосягаемы для вражеской ПВО. Они могут взаимодействовать с сухопутными войсками и с другой авиацией так, чтобы те подавляли ПВО противника огнем в короткие периоды боевых вылетов. Авиация может взлетать и садиться на разные полосы во избежание упреждающих ударов на земле. Кроме того, она тоже может рассредотачивать свой летный строй, уменьшая его плотность. Массированные бомбардировки с применением тысяч бомбардировщиков в годы Второй мировой войны – это дело прошлого. По мере совершенствования зенитного оружия и повышения его эффективности ВВС, как и сухопутные войска, постоянно адаптируются, чтобы снизить свою уязвимость.
Такие методы могут стать исключительно эффективными, если правильно их использовать. В отсутствие огня на подавление один-единственный расчет ПТРК BGM-71 всего за пять минут может поразить семь танков на удалении до двух с половиной километров. А если по нему откроют огонь на подавление, он будет вынужден действовать из укрытия и после выстрела менять позицию, а из-за этого количество пораженных целей за это время уменьшится до одной и даже меньше. Одним залпом артиллерийского дивизиона можно уничтожить целую пехотную роту из 100 человек, сосредоточившуюся на открытой местности на участке фронта длиной 200 метров. Если же она рассредоточится на 1 000 метров по фронту и на 200 метров в глубину, то ее потери составят менее 10 процентов. А если эта рота частично замаскируется, и артиллерия не попадет в центр ее боевого порядка, потери составят всего пять процентов.
Из-за рассредоточения войск вести огонь по целям зачастую становится невыгодно. Управляемый артиллерийский снаряд калибра 155 миллиметров стоит 100 тысяч долларов, и стрелять по цели из двух человек слишком накладно, даже если беспилотник точно установит местоположение их окопа. Когда солдаты рассредотачиваются на поле боя, экономичнее уничтожать их более дешевыми неуправляемыми реактивными снарядами. Но в этом есть свой недостаток. Во время ведения стрельбы противник может засечь позиции артиллерии, и тогда стрелок, выпускающий несколько НУРСов по одной маленькой цели, может подвергнуться ответному огню, добившись лишь незначительного результата. Самолет, который можно быстро сбить, если он летит в зоне поражения вражеской ПВО, станет намного менее уязвимым, когда он летит ниже зоны действия РЛС противника за линией обороны своих войск, ведя при этом огонь.
Но правильно использовать такие методы порой очень трудно. Большинство армий может использовать рассредоточение, укрытие и маскировку только на уровне небольших подразделений, и то если они окопаются. Это позволяет снизить потери, но если кроме этого армия ничего сделать не может, она мало чего добьется. Авиация может ограничиться полетами на малых высотах в безопасных тыловых районах, но каков в этом случае будет ее вклад в боевые действия?
Для захвата больших участков местности и воспрепятствования противнику, стремящемуся сделать то же самое, войска должны поддерживать взаимодействие между глубокоэшелонированной обороной и мобильными резервами, согласовывать в ходе наступления действия пехоты, танков, артиллерии, инженерных подразделений, средств ПВО и так далее, а также сочетать огонь и маневр в больших масштабах. Должным образом выполнять такие задачи намного труднее. Некоторые армии мастерски освоили эти методы, другие же не сумели этого сделать. Когда оборона глубоко эшелонирована, хорошо подготовлена и усилена мобильными резервами, прорвать ее необычайно сложно, даже если у наступающего есть танки и высокоточное оружие. Но когда оборона неглубокая, слабо подготовленная, а в тылу недостаточно резервов, наступающий может широко использовать методы общевойскового боя, огонь и маневр. Если он в состоянии это сделать, ему удастся осуществить прорыв и быстро захватить территорию, причем даже без танков и высокоточного оружия.
Новая техника и технологии важны, в этом нет сомнений. Но те изменения, которые произошли в армии с 1917 года, самым серьезным образом ослабляют их воздействие на исход сражений. Высокоточное оружие наносит огромный урон на испытательном полигоне и когда применяется против незащищенных, сосредоточенных в одном месте целей. Но если войска рассредоточены и находятся в укрытии, потерь у них гораздо меньше. Да, оружие со временем становится все более смертоносным, но и войска тоже приспосабливаются к новым условиям соответствующими темпами. Так, в 19 веке концентрация войск на поле боя составляла обычно от 2 500 до 25 тысяч человек на квадратную милю (это примерно 1 000 – 10 тысяч человек на квадратный километр – прим. ИноСМИ). К 1918 году этот показатель уменьшился в 10 раз. К 1945 году он уменьшился еще в 10 раз. Когда в 1991 году началась война в Персидском заливе, армия размером с наполеоновскую при Ватерлоо рассредоточилась на площади в три тысячи раз больше, чем та, которую французские войска занимали в 1815 году.
Такое сочетание все более смертоносной боевой техники с рассредоточением, укрытием и маскировкой целей произвело гораздо меньше воздействия на исход сражений, чем можно было ожидать, если оценивать только оружие без учета поведения человека при его применении. Более совершенные средства ведения борьбы всегда полезны, и западная помощь Украине очень важна в том плане. Но влияние техники на реальные боевые действия очень сильно зависит от поведения тех, кто ее применяет. И на Украине, как и в ходе войн между великими державами в прошлом веке, такие действия точнее указывают на вероятный исход, нежели применяемое оружие.
ЧЕМ БОЛЬШЕ ИЗМЕНЕНИЙ…
На Украине появилось много новой техники и оружия, но они не смогли переломить ситуацию. Потери личного состава на Украине необычайно велики по историческим меркам. Наступающим войскам иногда удается продвинуться вперед, а иногда нет. Не существует какой-то единой закономерности, олицетворением которой является неподвижная оборона. Все дело в том, что воюющие стороны на Украине реагируют на новое смертоносное оружие точно так же, как и их предшественники. Они приспосабливаются, применяя в сочетании технические контрмеры и проверенные временем тактические приемы, такие как еще большее рассредоточение, укрытие, маскировка и огонь на подавление. Все это ведет к снижению потерь от огня противника.
Потери все равно огромны, как это всегда бывает на больших войнах. Добиться успеха в наступлении трудно, для этого обычно требуется сочетание навыков ведения наступательного боя и ошибок в обороне. Так было почти всегда. Когда опытные и умелые наступающие войска на Украине наносят удар по неглубокой и слабо подготовленной обороне, в которой мало резервов и плохо организовано тыловое снабжение, они часто прорываются. Но когда такое сочетание обстоятельств отсутствует, результатом обычно становится тупиковое противостояние. Это отнюдь не из-за беспилотников или широкополосного интернета, и в этом нет ничего революционного. Это обычное проявление давних тенденций и связей между военной техникой и способностью человека приспособиться.
Если вооруженный конфликт на Украине носит в большей степени эволюционный, нежели революционный характер, то что это может значить для планирования обороны? Может, западным странам пора отказаться от создания нового, самого современного оружия и боевой техники, и заморозить развитие доктрины? Конечно, нет. Эволюционные изменения – это все равно изменения. Весь смысл адаптации в том, что военные должны осваивать новые методы борьбы и новую технику. У танка из 1916 года мало шансов на поле боя 2023 года. Стабильные показатели потерь со времен Первой мировой войны – это результат последовательной двусторонней адаптации, когда воюющие стороны делают все возможное, чтобы противник не получил никаких преимуществ.
Но суть тезиса о революции в военном деле кроется в доводах о темпах и характере необходимых перемен. Если в военном деле происходит революция, то традиционного и постепенного развития идей и совершенствования техники недостаточно. Иногда требуется что-то более радикальное. Танки, например, надо ставить на консервацию, а не модернизировать. Роботизированные системы должны как можно скорее заменить человека. Подготовку к масштабным наступательным действиям следует заменить повышенным вниманием к обороне, а наступление надо проводить только в исключительных обстоятельствах.
12.08.2023
Пока вооруженный конфликт на Украине не подтверждает такие идеи. Но он продолжается, данные о нем несовершенны, а будущий ход военных действий может измениться. Но пока то, что мы наблюдаем, не подтверждает расчет на революционные изменения в результатах, равно как и доводы в пользу радикального перевооружения и изменения доктрины. Это тоже никак не противоречит прежнему опыту. С 1916 года, когда на поле боя появился первый танк, прошло почти 110 лет. Кто-то утверждает, что танк устарел из-за технических усовершенствований противотанкового оружия. Этот довод звучит более полувека, то есть половину срока существования танка. Но сегодня на дворе 2023 года, а воюющие стороны на Украине продолжают применять танки и делают все возможное для наращивания их производства и увеличения поставок.
ВВС США в 1950-е годы провели у себя радикальные изменения, исходя из того, что ядерная революция пришла на смену традиционной войне, и самолеты будущего понадобятся в основном для доставки ядерного оружия к цели. Впоследствии неядерную войну во Вьетнаме вели с применением авиации, предназначенной для революционного будущего, которое так и не наступило. И эта авиация плохо подходила для начатой войны. Или вспомним доктрину сухопутных войск США. В 1976 году ее переделали, приведя в соответствие с концепцией о том, что из-за высокоточного оружия наступательные действия чаще всего будут запредельно дорогостоящими, в силу чего надо уделять больше внимания позиционной обороне на заранее подготовленных позициях. Эта стратегия "активной обороны" была очень оригинальной, но непродуманной, и от нее пришлось отказаться в пользу более ортодоксальной концепции воздушно-наземного сражения, которую американские военные успешно применили в ходе наступления в Кувейте в 1991 году.
Призывы к революции и трансформациям часто звучат в ходе дебатов о войне и обороне. Они возникли после Второй мировой войны и не прекращаются до сих пор. Но опыт ведения войн за все эти годы показывает, что такие призывы в основном безосновательны и бессмысленны. Военные действия на Украине длятся полтора года, и нет никаких оснований считать, что на сей раз эти люди будут правы.
Автор статьи: Стивен Бидл (Stephen Biddle)
