Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Самобытность и свобода Одессы под угрозой, пишет The Economist. Но издание признает: опасность исходит не от российских ракет, а от украинских чиновников, запрещающих русскую культуру. Для одесситов защита памятников Пушкину и Бабелю стала вопросом самого существования.
События в Одессе определят, какой станет Украина.
На вершине одесской Потемкинской лестницы, самой знаменитой в истории кинематографа, на карнизе Приморского бульвара стоит статуя герцога де Ришелье. Этого французского дворянина, ставшего офицером русской армии, в 1803 году назначили местным губернатором и мэром молодого и тогда не вызывавшего восторга городка. Реформаторское рвение, введение беспошлинной торговли и религиозная толерантность помогли ему превратить Одессу в столицу Просвещения. Два столетия спустя его бронзовая фигура в тоге сурово глядит на Черное море.
В марте 2022 года жители Одессы с тревогой смотрели в ту же сторону, выискивая на горизонте признаки морской атаки, которая могла бы открыть новый фронт спецоперации Владимира Путина. Покрытые акациями высоты Приморского бульвара могли превратиться в огневые точки для украинской артиллерии. И Ника Викнянский, энергичный мужчина с вьющимися волосами и выразительными серыми глазами, стал опасаться за сохранность памятника.
В обязанности Викнянского не входило беспокойство о таких вещах. Он занимается продажей мебели. Но той весной защищать город было обязанностью каждого, и ради этого люди отбросили все разногласия. Викнянский координировал волонтеров, которые приносили помощь на местный хипстерский фудкорт, и доставлял армии переносные печи. Но, как он вспоминает, “я вдруг подумал, а что если в нашего герцога попадет снаряд? Как мы все будем жить?” Вскоре он нанял добровольцев, и те обложили памятник мешками с песком.
Дальше по Приморскому бульвару находится еще один памятник — Александру Пушкину. Монументы поэта — обычное дело в странах, которые входили в состав СССР. Они являют собой символ культурного превосходства России. Однако с Одессой он связан более тесно. Будучи здесь в ссылке, он начал писать свой шедевр “Евгений Онегин”. Его памятник — как и памятник герцогу в 1828 году (в благодарность за возрождение города) — возводился на деньги местных жителей в благодарность за прославление Одессы в стихах как европейского, свободного и космополитичного города. Нужно ли защищать от снарядов и Пушкина?
Викнянский считал, что нет. Если путинская Россия рада восхвалять поэта как символ своего национализма, то и защищать его должна она. “Я просто подумал, что Путин не рискнет ударить по Пушкину. В противном случае было бы весьма иронично”. Пушкин бы иронию точно оценил.
Владимир Путин атаковал Одессу, хотя и утверждал, что это исторически русский город. Викнянский тут же обратился к истории и с целью защиты города ходатайствовал о его внесении в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Он обивал пороги чиновников, которые говорили, что это невозможно, использовал дружеские связи и действовал в обход бюрократии. И вот в начале 2023 года ЮНЕСКО в экстренном порядке объявило исторический центр Одессы местом уникальной ценности, “многоголосым городом”. Его строили итальянские архитекторы, им управляли французские и испанские подданные Российской империи, а проживают представители около 130 национальностей. “Это должно было защитить Одессу от российских ракет. Но я никогда не думал, что придется защищать ее от наших собственных вандалов”, — говорит Викнянский.
Сегодня, несмотря на то, что город регулярно подвергается ударам российских беспилотников и ракет, под более серьезной угрозой находятся его самобытность, многоголосие и свобода. Эта опасность исходит от украинских чиновников и небольшой, но агрессивной и шумной группы активистов, которые ухватились за слабо сформулированный закон о деколонизации, предписывающий “ликвидировать символы российской имперской политики для защиты культурного и информационного пространства Украины”. Они нацелились на до сих пор целехонький памятник Пушкину. Как и памятник самому известному литературному сыну Одессы и герою Викнянского Исааку Бабелю, который сформировал еврейский характер города.
Владимир Зеленский подписал закон о деколонизации в апреле 2023 года, что совпало с киевским контрнаступлением. Большинство украинских городов и регионов подчинились без проблем. Подобно памятникам Ленину несколькими годами ранее, памятники Пушкину стали демонтировать по всей стране от Ужгорода до Харькова. Большинство из них действительно были частью империалистической политики Сталина. Их распространение началось в 1937 году, в столетнюю годовщину смерти Пушкина и разгар репрессий. Путин призвал на свою сторону в том числе и Александра Сергеевича. Войдя в Херсон, российские войска вывесили рекламные плакаты с изображением поэта и надписью “ Россия здесь навсегда”.
Дыхание и ветра Европы
Но то, что характерно для Украины, не характерно для Одессы, потому что на другие города она не похожа. Пребывание Пушкина не сделало ее русской; в своих произведениях он прославлял город как либеральный и европейский. Бабель озвучил голоса еврейского населения, в культурном отношении столь же значимого, как в любом другом европейском городе. Проблема деколонизации Одессы не в пророссийских настроениях, а в том, что это была не столько колония, сколько мировой город, опередивший свое время, — метрополия.
По мнению ученых и простых граждан, на Украине был свой стиль речи и мышления, своя музыка, свой юмор, своя литература и даже свой рецепт фаршированной рыбы. Какой еще город этой страны подарил свое имя ресторанам в Стамбуле, Нью-Йорке, Париже и Вене? Как и они сами, Одесса породила особый миф, больше самого города. Историк из Украинского католического университета во Львове Ярослав Грицак говорит, что его культурное влияние распространилось уже далеко за пределы граничащих с Украиной стран.
В основе одесского мифа лежит радостная идея свободы и красоты, предприимчивости и возможностей города, построенного на “залитых солнцем степях, омываемых морем”, как описывал его Бабель. Леонид Утесов (урожденный Вайсбейн), популярный в 1920-х годах певец и руководитель оркестра, совмещал еврейский клезмер с новоорлеанским джазом. “Я родился в Одессе, — писал он. Вы думаете, я хвастаюсь? Но это действительно так. Многие бы хотели родиться в Одессе, но не всем это удается.”
Климат города, наличие порта и религиозные свободы привлекали торговцев, коммерсантов, авантюристов, контрабандистов и гангстеров всех национальностей: греков, итальянцев, немцев, поляков и множество других. Евреи, которых изгоняли из крупных городов Российской империи, составляли треть населения Одессы. Город представлял собой удивительнейшую смесь.
В 1794 году Екатерина II приказала построить “военную гавань вместе с купеческой пристанью” на месте приморской турецкой деревни Хаджибеи, но купеческая пристань в итоге победила. Одесса развивалась не как цитадель, резиденция правительства или тюрьма, подобно многим городам центральной России, а вокруг рыночных площадей. Ее строили не для устрашения, а для торговли и радости. Главными достопримечательностями были неоклассическая фондовая биржа и оперный театр в стиле барокко.
В XIX веке Одесса стала самым быстрорастущим городом Европы; ее население выросло с 2000 человек в 1795 году до 400 тысяч в 1897-м, а это больше, чем в Сан-Франциско. “На протяжении большей части своей истории Одесса заслужила репутацию города, не подчиняющегося законам Российской империи, а затем и советскому законодательству”, — пишет Патриция Херлихи (Patricia Herlihy) в книге “Одесса в воспоминаниях”. Сегодня украинские политики изо всех сил пытаются украинизировать город (название которого пишут с одной "с") и вписать в закон о деколонизации.
Главу областной военной администрации Олега Кипера подобные сложности не особо волнуют. Он служил прокурором при поддерживаемом Москвой клептократе Викторе Януковиче, затем его отстранили от занимаемых постов, а в 2019 году восстановили в должности. Этого неизбранного чиновника интересовало выполнение указаний, а не пожелания одесситов. Поэтому в июле 2024 года Кипер приказал убрать все городские памятники и переименовать улицы. Тем самым он спровоцировал культурную войну, раздирающую город на части.
Памятники Пушкину и Бабелю вызвали наибольшие споры, поскольку их творчество занимает центральное место в истории города. Пушкина объявили российским империалистом, а Бабеля — большевиком (его казнили по приказу Сталина в 1940 году). Пушкин провел в Одессе 13 месяцев в 1823–24 годах после высылки из Санкт-Петербурга за стихи против самодержавия. Когда он начал писать “Евгения Онегина”, город был всего на четыре года старше его самого.
“Я жил тогда в Одессе пыльной…
Там всё Европой дышит, веет,
Всё блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.”
Ему не разрешалось выезжать за границу, но и в Одессе поэт чувствовал себя, как в Европе. Он останавливался в отеле "Дю Нор" (здание стоит до сих пор), пил турецкий кофе с “сочными живыми” устрицами во французском ресторане и был в театре на последней опере Россини.
Либеральный город у моря был к тому же радикален, и царь Николай I даже называл его гнездом заговорщиков. Тайное греческое общество готовило там войну за независимость от Османской империи. В конце XIX века украинские студенты и интеллектуалы пропагандировали здесь свой язык и культуру. А революция стала частью иконографии Одессы благодаря классическому фильму Сергея Эйзенштейна 1925 года “Броненосец "Потемкин"”, в котором рассказывается история городского восстания 1905 года. Сцена с детской коляской, катящейся вниз по парадной лестнице, обеспечила самой известной достопримечательности Одессы достойное место в истории.
Когда в 2013 году одесситы устроили Евромайдан протеста против отказа Януковича от более тесных связей с Европой, они собирались именно у памятника Пушкину и в качестве лозунга использовали его слова о европейскости города. Активист Евромайдана и историк Александр Бабич, наблюдая за тем, как российские войска занимают Крым в ответ на возможное свержение Януковича, писал в Facebook*: “Россияне, я буду защищать от вас дом Пушкина в Одессе!.. Потёмкинскую лестницу и памятник Екатерине!!!! <…> Вы это уложите себе в голову!!!!”
Это было именно то, что никак не мог уложить в голову Владимир Путин. Бабич писал по-русски. Для Путина русскоговорящие равно русские. Как говорит Грицак, он не мог или не хотел “понимать, что Украина превратилась в гражданскую страну, которую определяют не язык и этническая принадлежность, а готовность людей защищать независимость”.
Прошло десять лет, и теперь Бабич на передовой защищает Одессу и Украину от России, пока украинские этнонационалисты атакуют дом Пушкина. Как и президент Путин, они считают русскоязычных украинцев отклонением от нормы. Одним из идеологов является Александр Музычко — преподаватель истории в главном университете Одессы и член комиссии, которая решает, какие улицы следует переименовать, а какие статуи — убрать. Музычко, высокий мужчина в прямоугольных очках, считает конфликт шансом “очистить” Украину. “Костяк здоровой украинской нации — это этническая принадлежность и язык”. Те, кто “придерживается русского языка, являются, по сути, частью самобытности, памятников и названий улиц… Хотят они того или нет, но они не дают русским когтям разжаться на украинском теле”. Метафора о теле, нуждающемся в хирургическом вмешательстве, часто всплывает в памяти и перекликается с худшими образами путинской пропаганды.
Спутница Музычко, аккуратно одетая 26-летняя врач и активистка Катерина Мусиенко, подтверждает высказанную им мысль. “Русскоязычный украинец — это политическая конструкция, созданная вражеской пропагандой, удобрение для действий Путина”. Таким образом, пара согласна, что эти люди несут ответственность за конфликт, потому что именно их Путин пришел “защищать”. Пока Музычко внушает свои взгляды студентам, Мусиенко, возглавляющая группу “языкового патруля”, претворяет их в жизнь на улице. Когда патруль слышит, что владелец магазина или официант обращается к покупателю по-русски, то направляется туда и “просит исправиться”. Если те отказываются, активисты сообщают властям, и людей штрафуют.
"Русский язык нужно запретить в общественных местах. Всё, что связано с Россией, нашим главным врагом, должно быть уничтожено. Без переговоров и компромиссов”, — твердо заявляет Мусиенко. Но, как отмечает одесская писательница Майя Димерли, русский — язык не только агрессора, это и жертвы. И теперь жертву стыдят за действия агрессора.
Результатом такой дерусификации становятся страх и поляризация. То, что было маргинальным, становится мейнстримом. На бульваре люди отводят глаза, когда их спрашивают о статусе. “Страх говорить уступает место страху думать, и люди перестают понимать, о чем думают”, — говорит одесский антрополог из Королевского колледжа Лондона Анастасия Пилявская. Уголовные дела против “коллаборационистов” ясно доказывают реальность угрозы прослыть сторонником России.
Что в имени тебе моём?
Когда Викнянского посетили два полковника СБУ, которые в “профилактических целях” предупредили его не протестовать на улицах, он ответил: “А если буду, то что?” “Недопустимо, когда в моей же стране мне велят молчать”. Для него защита памятников Пушкину или Бабелю — вопрос не истории или языка (он финансирует перевод Бабеля на украинский), а свободы и существования. И как еврей, выросший в Советском Союзе, он знаком с предрассудками. В детстве отец и дед говорили с ним на идише и украинском. Еврейская Одесса Бабеля была в значительной степени разрушена во времена Холокоста и опустошена постсоветской эмиграцией. Викнянский олицетворяет бабелевскую Одессу. Он не ходил в синагогу, но пересказывает автобиографическую историю Бабеля как отрывок из Торы, перемежая ее собственными комментариями.
Это история о хрупком девятилетнем еврейском мальчике, который прилежно готовится к поступлению в школу, где евреям отводится 5% мест. В награду родители дают ему денег на осуществление давней мечты — покупку голубятни. Затем начинается антисемитский погром, и его любимый двоюродный дедушка погибает. Мальчик натыкается на калеку-продавца сигарет, который хватает голубя и разбивает его о лицо мальчика. “Я лежу на земле, с моего виска падают внутренности раздавленной птицы. Они стекают по щеке, извиваясь, капая и ослепляя меня”. Возможно, в ответ на свои собственные переживания Бабель создал отважного и щедрого еврейского гангстера Беню Крика, короля Молдованки — бедного района Одессы. “Это была история еврейского мальчика, который сопротивлялся”, — объясняет Викнянский. Такого рода истории придавали мужества, когда мальчишки в школе дразнили его и говорили, что от него воняет, а школьный учитель пытался русифицировать его имя.
Родители Викнянского хотели назвать его в честь деда, Наума Моисеевича Шрабштейна, который гнал нацистов до самого Берлина. Но дать мальчику еврейское имя в Советском Союзе означало оставить его без шансов. Поэтому они выбрали имя, которое начинается на ту же букву: Николай, сокращенно Коля. В кругу семьи его звали Никой. Учительнице русского это не нравилось, она ставила его перед классом и говорила: “Викнянский, запомни, в русском языке нет такого имени, как Ника. Тебя зовут Коля. Ты Коля”. Мальчик плакал, а класс смеялся. Викнянский не хотел, чтобы его имя коверкали. Как не хочет, чтобы “отменяли” его любимого писателя. Именно имя и Бабель сделали его тем, кто он есть: одесситом.
*Принадлежит экстремистской компании Meta, запрещенной в России.
