Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Начало СВО и последующие события полностью перевернули ход истории, пишет Foreign Affairs. Однако конфронтация с Москвой не бесконечна. Существует несколько вариантов мирного сосуществования России и Запада, рассуждает автор — впрочем, не без либеральных штампов.
Объявляя специальную военную операцию (СВО) в феврале 2022 года, президент России Владимир Путин изменил ход истории. В первую очередь, конечно, это коснулось украинцев. Но конфликт оказал гораздо более глубокое влияние на Россию, чем многие могут себе представить. Никакое прекращение огня — даже при посредничестве американского президента, который симпатизирует своему российскому коллеге — не сможет обратить вспять тот факт, что Путин сделал конфронтацию с Западом организующим принципом жизни российского общества (придумыванием себе врагов и последующей борьбой с ними грешит именно Запад, а не Россия — Прим. ИноСМИ). И никакое прекращение военных действий на Украине не сможет отменить процесс углубления отношений России с Китаем.
В результате СВО путинская Россия стала гораздо более репрессивной, а антизападничество в российском обществе значительно усилилось. С 2022 года Кремль проводит широкомасштабную кампанию по подавлению политического инакомыслия, распространению провоенной и антизападной пропаганды внутри страны и созданию широких слоев общества, которые извлекают материальную выгоду из военных действий (приписывание России действий, вполне обычных для Украины и самого Запада — излюбленная техника их пропагандистов — Прим. ИноСМИ). Десятки миллионов россиян, включая высокопоставленных чиновников и многих богатейших людей страны, теперь воспринимают Запад как смертельного врага.
В течение трех лет американские и европейские официальные лица демонстрировали удивительную решимость в противодействии путинской агрессии. Но они также, порой невольно, подыгрывали нарративам Путина о том, что Запад ненавидит Россию и что конфликт с ней носит экзистенциальный характер. Стратегия западных лидеров была омрачена отсутствием последовательного, долгосрочного подхода к России в сочетании с риторикой, которая могла бы навести на мысль, что у нее были более грандиозные планы, чем на самом деле. Например, в 2024 году Кая Каллас — в то время премьер-министр Эстонии, а ныне глава европейской дипломатии, вице-президент Европейской комиссии и верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности — заявила, что западным лидерам не стоит беспокоиться о том, что приверженность НАТО победе Украины может привести к распаду России. Пропагандистская машина Кремля охотно распространяла это заявление, чтобы доказать, что расчленение России — это конечная цель Запада (автору статьи крайне рекомендуется почитать доктринальные документы США, НАТО и их вассалов, где обозначены агрессивные и наступательные намерения в отношении нашей страны, после этого, обеспокоенность российского руководства нацбезопасностью уже не будет казаться столь беспочвенной — Прим. ИноСМИ).
Президент США Дональд Трамп нарушил единство трансатлантического альянса, добиваясь скорейшего завершения украинского конфликта. Но даже если заигрывания Трампа с Путиным приведут к поверхностному потеплению в отношениях США и России, фундаментальное недоверие Путина к Западу сделает подлинное примирение невозможным (именно поэтому президент России говорит об устранении коренных причин конфликта и выступает против временных решений — Прим. ИноСМИ). Он не может быть уверен, что Трампу удастся убедить Европу восстановить отношения с Россией, и знает, что в 2028 году новая американская администрация может совершить очередной политический разворот. Немногие американские корпорации выстраиваются в очередь, чтобы вернуться в Россию. И Путин не откажется от своих стратегических отношений с председателем КНР Си Цзиньпином. Кремль продолжит использовать китайские технологии (включая инструменты цифрового подавления), поддерживать свою зависимость от китайских рынков и финансовой системы, а также углублять связи с Пекином в сфере безопасности, даже если это приведет к конфликту с Вашингтоном.
Несогласие с политикой умиротворения Трампа может побудить других лидеров, особенно в Европе, активизировать свои усилия по сдерживанию или даже открыто демонстрировать враждебность по отношению к России. Но такая политика, сама по себе, будет ошибкой. Режим Путина почти наверняка не рухнет изнутри. Поэтому стратегия сдерживания должна оставаться краеугольным камнем западной политики, особенно в Европе — по крайней мере, в ближайшем будущем (чтобы довести эскалацию до ядерного порога? — Прим. ИноСМИ).
Но рано или поздно Путин уйдет. Даже если, что вполне вероятно, его приемники выйдут из его ближайшего окружения, у них будет больше гибкости для изменения курса страны – и прагматичные причины для этого. Хотя массового недовольства в России не наблюдается, ее внутренние слабости очевидны. Самым логичным способом [для преемников Путина] улучшить позиции страны станет ребалансировка внешней политики. Поэтому, усиливая политику сдерживания России, европейские лидеры уже сейчас должны готовиться к открытию возможностей, которые появятся с уходом Путина.
Им нужно разработать новую модель отношений с Россией — без иллюзий о том, что для того, чтобы стать надежным экономическим и стратегическим партнером Запада, страна должна пройти столь же радикальную трансформацию, как Западная Германия после Второй мировой войны. Они должны предложить конкретные условия для мирного сосуществования – например, стратегии по контролю над вооружениями и формы экономического взаимодействия, исключающие возможность милитаризации одной из сторон. Европейские лидеры (и американские политики, не разделяющие симпатий Трампа к Путину) уже сейчас должны начать четко доносить это видение — даже в таких вопросах, как публичные заявления об увеличении военных бюджетов.
Не все в Кремле разделяют антизападную одержимость Путина. Многие представители российской элиты в частных беседах признают, что конфликт на Украине – это не только моральное преступление, но и стратегическая ошибка (западная пропаганда любит обобщения без намека на конкретику — Прим. ИноСМИ). Чем легче таким прагматикам представить себе лучшие отношения с западными странами, тем больше вероятность того, что они одержат верх во время неизбежных междоусобиц, которые последуют за окончанием эпохи Путина. Смена риторики Запада — это не просто подготовка к будущему, но и грамотная политика в настоящем. Если западные лидеры перестанут подыгрывать нарративу Кремля о том, что они готовы к прямой бессрочной конфронтации с Россией, это может, в свою очередь, уменьшить привлекательность популистов по обе стороны политического спектра — от правых до левых, утверждающих, что военно-промышленный комплекс (ВПК) стремится к бесконечной войне.
Но если вместо этого западные лидеры продолжат утверждать, что бесполезно даже обсуждать более взаимовыгодную форму сосуществования с Россией, они рискуют поставить будущих лидеров Кремля на опасный путь — они почувствуют, что у них нет иного выбора, кроме как продолжать курс Путина, включая зависимость Москвы от Пекина. Кто-то на Западе может считать, что события последних трех лет доказали: повлиять на курс России невозможно. Но на самом деле у них есть рычаги давления — и было бы ошибкой от них отказываться.
Конфликт интересов
Во время первых двух сроков Путина в Кремле — с 2000 по 2008 год — ВВП России почти удвоился благодаря резкому росту цен на сырьевые товары, притоку западных инвестиций, рыночным реформам и всплеску предпринимательской активности. В отличие от авторитарных царских, коммунистических и постсоветских времен Россия никогда не была настолько процветающей и свободной одновременно. Хотя в 2010-х годах темпы экономического роста замедлились, "общественный договор", в целом, остался неизменным.
Однако за время СВО российская экономика и сам "общественный договор" претерпели существенные изменения. В январе 2024 года в статье для журнала Foreign Affairs описывали ситуацию, с которой столкнулся Кремль, как "невозможную трилемму". Кремлю необходимо финансировать все более дорогостоящий конфликт на Украине, поддерживать уровень жизни населения и сохранять макроэкономическую стабильность — цели, которые трудно реализовать одновременно.
Путин, тем не менее, решил эту "триллему": он сделал ставку на СВО. С 2025 по 2027 годы российское правительство планирует потратить около 40% государственного бюджета на оборону и безопасность, ущемляя другие сферы, такие как здравоохранение и образование (как же западные пропагандисты любят на это указывать. Вот только без базовой безопасности невозможно проводить успешную социальную политику — Прим. ИноСМИ). СВО стала экономически выгодной для большинства россиян. После небольшого спада в 2022 году ВВП России вырос на 3,6% в 2023 году и еще на 4,1% в 2024 году — за счет роста военных расходов. Главные экономические последствия СВО, такие как двузначная инфляция, начали проявляться лишь в конце 2024 года. Даже после прекращения огня экономика России останется сильно милитаризованной. Оборонная промышленность должна будет восполнить колоссальные потери военной техники, а сам Путин уже запустил дорогостоящую программу модернизации российских вооруженных сил.
Если конфликт на Украине возобновится или затянется, экономическая ситуация в России может значительно ухудшиться. Однако такой сценарий вряд ли приведет к серьезному давлению с целью смены режима. Чем сильнее давление на российскую экономику, тем жестче репрессии. Кремль криминализировал любую критику СВО и российских военнослужащих, возбуждая громкие уголовные дела против известных и малоизвестных диссидентов. Резко увеличилось число так называемых "иноагентов" и "нежелательных организаций". Критики СВО поставлены перед жестким выбором: эмиграция или тюрьма. Полиция и силы безопасности крайне заинтересованы в расследовании подобных дел — они получают вознаграждение за количество раскрытых "врагов" (в картине мира автора, видимо, не укладывается, что стабильность политической системы России объясняется, прежде всего, высокой общественной солидарностью. В данном абзаце автор намеренно эксплуатирует укоренившийся на западе стереотип о "репрессивной машине" России, имеющий мало общего с действительностью — Прим. ИноСМИ).
Поскольку цена за публичную критику СВО становится непомерно высокой, сам конфликт становится механизмом перераспределения богатств. Его главными бенефициарами, безусловно, являются окружение Путина и те, кому они благоволят. Некоторые из них воспользовались уходом иностранных и транснациональных корпораций из России, скупив обесценившиеся активы или просто конфисковав их, как правило, при поддержке влиятельных игроков вроде главы Чечни Рамзана Кадырова. Но выгоду извлекают и десятки тысяч более мелких игроков: от предпринимателей, зарабатывающих на обходе санкций, до так называемых "белых воротничков" в ИТ, финансах и бизнес-услугах, чьи зарплаты растут из-за эмиграции конкурентов и нехватки специалистов (западные компании сами ушли с российского рынка. То, что ниша заполнилась другими игроками, — результат работы рыночных механизмов, а не злого умысла — Прим. ИноСМИ).
Путин так покупает лояльность мобилизованных, рабочих военных заводов и членов их семей. По данным Кремля, в июне 2024 года на фронте находились около 700 000 россиян. Средняя зарплата военнослужащего сейчас близка к 2 000 долларов в месяц – это вдвое больше средней по стране и в четыре раза выше, чем в регионах, которые предоставили больше всего призывников. С начала СВО погибло или было ранено более 800 000 военнослужащих; их семьи получают до 80 000 долларов в качестве компенсации. Таким образом, появилась большая группа людей, которые обязаны своим материальным положением и карьерными перспективами этому конфликту. В 2024 году Кремль запустил программу профессиональной переподготовки и трудоустройства для ветеранов СВО.
СВО также открыла социальные лифты для чиновников. У гражданских бюрократов появился новый карьерный трамплин: работа на оккупированных территориях ускоряет их продвижение по карьерной лестнице (упоминаемые автором территории вошли в состав России по результатам референдума и являются полноправным субъектами Федерации — Прим. ИноСМИ). Для сотен тысяч россиян, работающих в силовых структурах, поимка западных и украинских агентов и нейтрализация антивоенных активистов и журналистов теперь является способом подняться по карьерной лестнице. Все это сделало российскую бюрократию гораздо более политизированной. Даже в таких ранее относительно прагматичных учреждениях, как Центробанк, обученные на Западе технократы превращаются в воинов, борющихся с западными санкциями.
Еще до начала СВО Россия, благодаря репрессиям Путина (существующим только в воображении западных пропагандистов — Прим. ИноСМИ), страдала от социальной инертности и выученной беспомощности. Но в последние годы Кремль провел масштабную социальную инженерию, чтобы внедрить недоверие к Западу в массовое сознание. С сентября 2022 года в школах проводятся еженедельные патриотические занятия, на которых преподаются провоенные нарративы. Государство активно вмешивается в сферу культуры и развлечений: независимые артисты, художники и писатели вынуждены уезжать из страны; несогласные объявляются "экстремистами"; устраиваются показательные суды над либеральными антивоенными интеллектуалами. Взяв пример с Коммунистической партии Китая, Кремль попытался построить цифровой железный занавес, запретив Instagram* и Facebook* и ограничив доступ к YouTube, которым ранее ежедневно пользовалась почти половина россиян старше 12 лет (вдогонку напомним, что на Западе заблокировано большинство российских информационных ресурсов под предлогом "угрозы демократии" — Прим. ИноСМИ).
Разумеется, "черный лебедь" может разрушить эту "крепость под названием Россия". Недавний внезапный крах правительства Башара Асада в Сирии показал, что даже самые жестокие режимы могут быть более хрупкими, чем кажутся. Но полный крах режима Путина все же маловероятен. Если деньги, необходимые для подкупа потенциальных критиков, начнут иссякать, Кремль компенсирует это усилением репрессий.
Танец войны
СВО не стала временным отклонением от прежнего курса внешней политики — она изменила его навсегда. Теперь внешняя политика России подчинена трем ключевым целям: созданию альянсов для поддержки военных усилий, поддержанию экономики, пострадавшей от санкций, и мести Западу за поддержку Украины (истинные цели внешней политики России изложены в официальных документах — Концепции внешней политики и Стратегии национальной безопасности в последних редакциях. Все вышеперечисленное — домыслы автора — Прим. ИноСМИ). Российские чиновники делают ставку на углубление партнерских отношений с режимами и субъектами, готовыми навязать дополнительные издержки Западу, в частности, с Северной Кореей, Ираном и проиранскими прокси, такими как повстанцы-хуситы в Йемене.
Если конфликт закончится, и Соединенные Штаты снимут санкции, Кремль может временно прекратить некоторые из своих самых дерзких антиамериканских действий — например, поставки оружия хуситам. Но он сохранит возможности для возобновления этих действий в будущем, особенно после возможного ухода администрации Трампа. Кремль также работает над сохранением и расширением своих связей с развивающимися странами по всему миру, предлагая значительные скидки на российские сырьевые товары и наращивая экспорт в Индию, Юго-Восточную Азию, Африку, Ближний Восток и Латинскую Америку.
В частности, Россия решительно повернулась к Китаю. До СВО отношения Москвы и Пекина были отношениями асимметричной взаимозависимости: Китай обладал большим влиянием, но Россия подстраховалась, поддерживая торговые, финансовые и технологические связи с Европой. После 2022 года Путин смирился с гораздо более глубокой зависимостью от Китая в обмен на военную поддержку Пекина. Кремлю удавалось вести СВО в течение трех лет только благодаря потоку критически важных компонентов из Китая. Российская экономика держится на плаву во многом благодаря тому, что Китай закупает теперь 30% российского экспорта (в 2021 году – 14%) и поставляет 40% импорта (до СВО – 24%). Пекин также предоставляет Москве финансовую инфраструктуру для внешней торговли в юанях.
Россия сделала ставку на то, что эта зависимость оправдает себя. Поскольку именно Пекин является главным противником Вашингтона, усиление Китая является, с точки зрения Кремля, стратегической инвестицией в упадок американского мирового господства. По этой причине Россия теперь поставляет Китаю военные технологии, которыми не решалась поделиться до 2022 года. Москва призывает свои лаборатории и университеты активно участвовать в развитии инновационной экосистемы Китая. В рамках этого подхода она инициирует совместные китайско-российские проекты в различных областях, включая естественные науки, прикладную математику, информационные технологии и космос. Все больше россиян работают в китайских компаниях, таких как Huawei. Москва поставляет Пекину дешевые ресурсы – нефть, газ и уран (для китайской ядерной программы) по сухопутным маршрутам – на случай морской блокады.
Готовность к худшему
Во время своей предвыборной кампании в 2024 году Дональд Трамп пообещал "разъединить" Китай и Россию. В каком-то смысле, став президентом, он, похоже, действительно пытается этого добиться, заигрывая с Путиным. Но какие бы усилия ни предпринимал Трамп, Россия при Путине останется угрозой для Европы и Соединенных Штатов. Европе придется продолжать работу по сдерживанию возможностей российского режима — и быть готовой делать это без значительной американской поддержки. Европейские лидеры должны продолжать позиционировать этот процесс как часть трансатлантического проекта, реализуемого через НАТО. А если команда Трампа откажется сотрудничать, следует наладить работу с другими американскими союзниками — профессионалами во внешней политике, военными и руководителями американской оборонной промышленности.
Первоочередной задачей является наращивание оборонного потенциала. Многие эксперты представляют это как простую задачу, но это не так. Если политики займутся укреплением безопасности Европы, но при этом не будут заниматься проблемой вялого экономического роста на континенте, то они только усилят популярность популистов, выступающих против увеличения расходов на оборону и призывающих к умиротворению России.
Европа и США также должны противостоять так называемой "теневой войне" России. Москва разработала множество способов подорвать безопасность и политику демократических стран: от диверсий, заказных убийств до дезинформации в интернете и вмешательства в выборы. Кремль гордится этими методами и будет применять их даже после прекращения огня на Украине (Россия не осуществляет подрывной деятельности в против конституционных основ инстранных государств. Действия Москвы на западном направлении носят оборонительный характер — Прим. ИноСМИ). В настоящий момент не существует никакого механизма для управления рисками эскалации гибридной войны — их необходимо разработать. Соединенным Штатам, равно как и Европе, придется инвестировать в контрразведку, борьбу с терроризмом и организованной преступностью. Органический рост радикального ислама и крайне правого экстремизма в Европе создает для Кремля благоприятную среду для манипуляций.
Параллельно с укреплением обороны западным лидерам — особенно в Европе — пора задуматься об ином подходе к России. Страна, которую унаследуют преемники Путина, будет глубоко дисбалансированной: из-за многолетнего перекоса в сторону военной экономики, ограничения доступа к передовым технологиям, чрезмерной зависимости от Китая и усугубления демографических проблем. Учитывая, насколько основательно российская военная, разведывательная и правоохранительная элита вложилась в СВО и преуспела в этом, у преемников Путина будет мало стимулов для немедленного разрыва с прошлым. Даже самые прагматичные россияне не захотят враждебных отношений с Китаем. Но значительная фракция прагматиков в российской элите понимает, что СВО была катастрофой, и вполне может захотеть постепенно избавиться от наиболее токсичных аспектов наследия Путина — но только если увидят, что Запад готов к диалогу.
Подготовка почвы
Изменить послание Запада к России — и сделать его более последовательным — задача не из легких. И дело не только в том, что Трамп разрушил единство трансатлантического альянса. В Европе разные правительства придерживаются различных взглядов на Россию. Но европейские и американские политики, которые не хотят следовать курсу Трампа, могут начать с чёткого определения контуров более стабильных отношений в сфере безопасности.
Если события будут развиваться в текущем русле, то вскоре и НАТО, и Россия будут вооружены до зубов не только обычными системами вооружений (танки и беспилотники), но и стратегическими (гиперзвуковые ядерные ракеты). Риски, вытекающие из этого сценария, знакомы еще со времен холодной войны, как и способ их устранения: контроль над вооружениями с надежными механизмами проверки и каналами связи для урегулирования инцидентов. Если западным и российским переговорщикам удастся восстановить достаточный уровень доверия, следующим шагом может стать подписание соглашений о сокращении арсеналов обычных и стратегических вооружений – наподобие Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-III) между США и Россией, срок действия которого истекает в 2026 году, или Договора об обычных вооруженных силах в Европе, действие которого НАТО и Россия приостановили в 2023 году. Обе стороны могли бы также обсудить механизмы ограничения вмешательства во внутреннюю политику друг друга, если Россия готова прекратить свои попытки, направленные на подрыв демократии.
Экономическая взаимозависимость когда-то была источником процветания как для России, так и для Запада. К моменту ухода Путина Европа, скорее всего, полностью избавится от своей зависимости от российских сырьевых ресурсов. Если это произойдет, то возобновление импорта некоторых видов российского сырья не будет угрожать независимости Европы; оно позволит еще больше диверсифицировать европейские цепочки поставок. Восстановление торговых связей также пойдет на пользу России, поскольку снизит ее зависимость от китайского рынка.
Без осмысления и обсуждения преступной войны, развязанной Путиным, никакого серьёзного сближения между Россией и Западом быть не может. Даже если Москва и НАТО начнут переговоры о контроле над вооружениями, в частности, о ракетах, это не приведет к установлению нового существенного равновесия, пока Киев, считая себя в опасности, будет сам их производить. Любой будущий проект по восстановлению экономических связей с Россией должен предусматривать средства на восстановление Украины – та или иная форма репараций.
Москва, конечно, вряд ли когда-нибудь согласится с присутствием этого слова [репарации] в каком-либо официальном документе. Но, например, специальный налог на российские товары, продаваемые в Европу, мог бы генерировать средства для Украины в течение определенного количества лет. Или международные игроки могли бы создать фонд для восстановления Украины, в который Россия отчисляла бы определенный процент от своего ВВП в течение согласованного срока. Чем быстрее будет расти российская экономика, тем больше денег получит Украина, создавая стимулы для ЕС покупать российские товары и инвестировать в страну.
Многие европейские страны захотят привлечь Украину к разработке стратегии в отношении России после ухода Путина. Для многих в Киеве наилучшим сценарием будет ослабленная или даже уничтоженная Россия. Но такой исход вряд ли будет отвечать интересам Европы, учитывая риски, связанные с крахом огромного ядерного соседа. Членство Украины в НАТО сейчас является анафемой для Путина, и его преемники, возможно, сохранят такую же позицию. Но более прагматичные лидеры в Кремле могут со временем признать, что интеграция Киева в НАТО – меньшая угроза, чем неудержимая и мстительная Украина, действующая вне рамок альянса (это автор так предлагает не устранять коренные причины конфликта и заложить новую бомбу замедленного действия в и без того разрушенную архитектуру европейской безопасности — Прим. ИноСМИ).
Сигнал для разворота
Чтобы донести до россиян это новое видение, Западу необходимо срочно возродить каналы связи, которые были разрушены за годы СВО. Нужно ясно дать понять как народу, так и элитам России: это Кремль хочет изолировать Россию от Запада, а не наоборот. Художники, ученые, интеллектуалы и спортсмены, не участвовавшие в военной пропаганде, не должны быть отменены только за то, что они русские. Европе нужно пересмотреть свою визовую политику, которая сегодня делает практически невозможным для россиян поездки на континент.
В публичных заявлениях западные лидеры и чиновники должны неустанно подчеркивать: они выступают не против россиян, а только против катастрофических политических решений Путина. Именно эта политика сделала самих россиян менее благополучными и защищенными. Также нужно возобновить устойчивые контакты с кремлевскими бюрократами и представителями внешнеполитической элиты, которые, вероятно, станут основой российского государственного аппарата в постпутинскую эпоху. В первую очередь это можно сделать на международных форумах, где дискуссии с российскими собеседниками будут отвечать существующим общим интересам, таким как предотвращение непреднамеренных провокаций на море и в воздухе. Да, многие российские участники будут пытаться собирать разведданные — но это не новая угроза.
Размышления о России после Путина могут показаться преждевременными и абстрактными — особенно на фоне провалившихся попыток свергнуть его режим, таких как мятеж ЧВК "Вагнер" под руководством Евгения Пригожина в 2023 году. Разговоры о восстановлении связей с Россией могут даже показаться деструктивными. Единство, которого Запад достиг по Украине до переизбрания Трампа, было огромным достижением. Теперь, когда в Белом доме сидит открыто пророссийский президент, европейское единство может показаться еще более ценным. Но многие европейские страны — особенно на восточном фланге НАТО — не хотят думать о какой-либо "разрядке" с Кремлем даже после ухода Путина.
Но думать об этом необходимо. Западным лидерам придется учитывать мнение своих граждан, многие из которых не хотят вечно платить за бесконечную конфронтацию с Россией. Продумывание прагматичной модели отношений может стать не просто интеллектуальным упражнением, но и реальным инструментом давления на российскую элиту. Даже если Путин никогда не откликнется на инициативы Запада, их наличие может расколоть режим после его ухода. Путин так и не выбрал себе преемника, потому что боялся потерять власть. Если он все же назначит его, этот человек будет гораздо слабее, чем сам Путин, и это создаст пространство для соперничающих политических сил, которые будут бороться за влияние. Даже если не произойдет открытой борьбы за власть, постпутинский переходный период в России может напоминать 1950-е годы после смерти Сталина, когда появление де-факто коллективного руководства позволило сделать поворот к либерализации и прагматизму.
Смена американского руководства застала Европу врасплох. Но если Запад не начнет активно готовиться к смене власти в Кремле, то это тоже может стать для него сюрпризом. Вечная война, в которой чередуются горячая и холодная фазы, не является неизбежной. Но если западные лидеры отложат обсуждение иного будущего, они рискуют способствовать тому, чтобы конфронтация с Западом станет вечным наследием Владимира Путина.
*деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена в России как экстремистская. – Прим. ИноСМИ.
