Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Власть, армия и общество на Украине оказались пронизаны ложью, пишет "УП". Из-за этого наверх докладываются только хорошие новости, погибших записывают без вести пропавшими, а факты отступления из населенных пунктов признают только тогда, когда об этом заявляют американцы.
Михаил Кригель, Ангелина Страшкулич
"Есть три категории лжецов: одни лгут, чтобы извлечь из этого моральную или материальную выгоду, вторые лгут, чтобы врать, а третьи служат лжи, как искусству"
Василий Симоненко, "Окрайцы мыслей", 1962
"Искусство войны — это искусство лжи", — один из самых известных афоризмов Сунь-цзы. Китайский стратег считал нужным вводить в заблуждение врага. Но, как часто бывает с человечеством, идею мыслителя поняли неправильно и обманывать начали не врага, а самих себя.
На четвертый год боевых действий на Украине эта проблема приобрела такие масштабы, что о ней публично заговорили в самых высоких властных и военных кабинетах.
В конце октября 2025-го главнокомандующий Вооруженных сил Украины Александр Сырский после посещения Покровского направления сделал резкое заявление: "Командир, который скрывает правду о ситуации на поле боя, не имеет права быть командиром".
Впоследствии относительно лжи во время конфликта высказался и Владимир Зеленский: "Если командир не докладывает, то меняют командира".
Ложь в армии воспринимается сегодня наиболее болезненно, потому что цена вопроса — жизни воинов. Но армия не является "вещью в себе" и вынуждена играть по общим правилам. Эта проблема в не меньшей степени актуальна и в коммуникации политического руководства с обществом, и в самом обществе.
Вранье — friendly fire, который бьет по своим. Его жертвы не учтены ни в каких сводках и списках, а последствия будут сказываться и после окончания активной фазы противостояния.
"Украинская правда" решила разобраться, из чего складывается пазл большой и малой лжи во время российско-украинского конфликта.
К сожалению, ни один закон не обязывает пресс-службы государственных учреждений, учитывая значительный общественный интерес, отвечать на журналистские запросы о том, сколько раз они солгали, кому, зачем и какие это имело последствия. Поэтому мы поговорили с военными и ветеранами, социологами, психологами и создали гид по альтернативной реальности времен боевых действий.
Ложь как система
Создание альтернативной реальности относительно событий на фронте — эксцесс недобросовестного исполнителя или баг системы? Именно этот вопрос мы чаще всего задавали собеседникам, когда готовили материал.
Большинство из них склоняется к мнению, что, к сожалению, речь идет о системной ошибке.
"Количество лжи в нашем государстве огромно. И в армии она имеет просто какой-то необъятный объем. Все докладывают наверх только хорошие новости. А тех, кто докладывает реальную обстановку, снимают. Вместо них ставят тех, кто говорит: „Да, будет выполнено, плюс-плюс, вперед-вперед“. Так формируется искаженное видение, когда в штабах одна реальность, а на земле — совсем другая.
На каких-то уровнях командиры могут это сглаживать, что-то делать, но система в целом работает вот так. К сожалению, мы остаемся маленькой советской армией, которая воюет против большой советской армии", — в прошлом году рассказывал УП режиссер Олег Сенцов*.
В конце февраля 2022 года он присоединился к силам ТрО, впоследствии командовал штурмовой ротой, сейчас служит в должности командира батальона Сил беспилотных систем.
"Это система, которая пронизывает все, действует в две стороны. Откуда берутся лживые доклады, например, старшего начальника? Потому что он, когда тебе нарезал (задачу), сказал, что вот здесь — линия боестолкновения, а она не здесь. Он на основе чего это сделал? На основе комбрига, который здесь был. А тот — на основе донесения комбата. Оно в две стороны работает", — отвечал на вопрос о лжи в армии командир Третьего армейского корпуса Андрей Билецкий.
Эпиграфом к общению с военным медиком и ветераном Глебом Битюковым о лжи и ее последствиях могла бы стать цитата из сериала "Доктор Хаус": "Все врут".
Битюков обладает экспертизой и моральным правом для того, чтобы ставить диагнозы системе. Он был в команде Ульяны Супрун, когда та запускала на Украине медицинскую реформу. В 2022 году добровольно вступил в ТрО, впоследствии служил в Сухопутке. Его боевой путь — оборона Киева, Артемовск, Лисичанск, Северодонецк, Харьковская область, Курщина. Получил тяжелое ранение, проходил лечение и реабилитацию, после Курской операции вернулся к гражданской жизни.
— Человеческая психика построена очень просто, — объясняет он механизмы лжи. — Если есть возможность не лгать, мы не будем лгать. Ты врешь, когда понимаешь, что это безопаснее, чем говорить правду, или приведет к какому-то бенефиту для тебя.
По моему опыту — людей, которые говорят правду, первыми отправляют на позицию за то, что они неугодные, некомфортные. Все, не вернулся человек. Нет человека — нет проблемы.
Или другой вариант. Мы видим даже в информационном пространстве, сколько людей переводят за то, что они говорят правду. И он где-то на полигоне воюет в "волынском котле" командиром никому не нужного запасного батальона. Может там всю жизнь "провоевать" на зарплату 25 тысяч. Так заканчивается карьера.
Почему армия оказалась уязвимой для лжи средой? Одна из версий ответа появляется, когда Глеб сравнивает свой армейский и гражданский опыт.
— В гражданской жизни если мне говорят: "У тебя есть проект, надо сделать вот это", я всегда отвечаю: "Для этого мне надо вот такие вещи". И ответственность того, кто просит меня это сделать, обеспечить эти вещи.
В армии, к сожалению, этой системы нет — когда тебе отдали приказ, здесь не принято говорить: "Мне для выполнения этого приказа нужно А, Б, В, Г". В армии все работает иначе — отдал приказ, не задумываясь над тем, как это будет выполняться. Более того: тот, кто отдает приказ, никогда не виноват в том, что приказ не выполнен. И если выполнить приказ невозможно, то мы просто будем что-то придумывать.
Изменилось ли что-то с весны 2022 года, когда Битюков пришел в армию добровольцем?
— Изменилось, — печально констатирует он. — Люди, которые приходили в армию, адекватные, мотивированные, те, кто хотел что-то изменить, либо погибали, либо понимали, что становятся частью этой системы. И поэтому по возможности уходили из армии, некоторые даже выезжали из страны и говорили: "Мы не хотим здесь больше быть, потому что это все — не то, за что мы боролись".
Полуправда, сокрытие и искажение информации
Март 2022. На завод "Азовсталь", заблокированный россиянами в окруженном Мариуполе, готовят вертолетные миссии. Они должны доставить десант, боеприпасы, медикаменты, средства связи и эвакуировать оттуда раненых. Задача для летчиков на грани самоубийства — пролететь более 100 километров над оккупированной территорией, насыщенной ПВО и огневыми точками врага. Планированием маршрута занимались специалисты Главного управления разведки.
— Каждый вечер мы получали обновленную информацию о вражеской ПВО на маршруте, и я помню, что вот здесь вчера точно стоял "Тор". Мне говорят: "Значит, мы забыли нанести на карту, обойдете его". И ты понимаешь, что ту карту нарисовали так, чтобы ты полетел, — рассказывает УП один из участников операции, Герой Украины, полковник Евгений Соловьев.
Сокрытие информации от своих — тех, кому это может стоить жизни — лишь один из множества оттенков и видов неправды.
С Игорем Луценко, командиром подразделения ударных БПЛА, пытаемся "инвентаризировать" их. Несколько месяцев назад он написал сообщение в соцсети "Лжец — хуже врага", которое получило огласку:
"Захваченная врагом позиция именуется еще нашей, ее пытаются отбить, и только тогда, когда заканчиваются возможности на отражение, то о ней в определенный момент докладывают как о потерянной.
Врут, что бойцы пропали без вести. Хотя по сумме обстоятельств очевидно, что люди там уже не живы, но записывают как без вести пропавших.
Врут о наличии и состоянии оружия и оборудования.
Лгут о количестве сбитых дронов противника, когда всему миру очевидна эта ложь".
Ложная информация о боеготовности подразделений — один из самых распространенных видов лжи, — считает Игорь.
— Например, по штатке людей достаточно, но по факту они не могут выполнять боевые задачи. Может быть чуть ли не полный батальон, скажем, 70% личного состава, но из этих, условно говоря, 400 бойцов, готовы выйти на позиции — 10–15. То есть там есть тыловая служба один, тыловая служба два, тыловая служба три, какие-то дублирующие функции понапридумывают, штатка набрана, люди получают зарплаты, суетятся, но при этом некому выйти на позицию.
Лгут ради того, чтобы не навредить себе и сохранить свой статус-кво, или ради получения бенефитов.
— Я сталкивался с подразделениями, где ребята платят командиру за то, чтобы не ходить на позиции, — вспоминает Глеб Битюков. — Если зарплата военнослужащего на "боевых" примерно 100 тысяч гривен, как правило, немножко больше со всевозможными надбавками, то где-то 50% они отдают командиру. Он рапортует, что бойцы на позициях, а на самом деле их там нет. В результате есть рота, в которой якобы 60 бойцов, а их максимум 20, а то и 10, и они не могут удерживать те позиции.
— Армейская ложь нас медленно сжирает, и это мы видим на картах Deep State. Представьте себе, если бы не было этих карт, что бы мы услышали, какие сказки, — подытоживает Луценко.
Ложь "для галочки"
Карты Deep State сыграли свою роль в истории, о которой упоминает Глеб Битюков.
— Ребят отправили на позиции. Они заранее на Deep State посмотрели, что этот объект — школа, уже давно в тылу врага.
Там действительно сидели бойцы из дружественного подразделения. Нам говорили о героических сбросах с дронов — рации, вода, еда. Потом чудом кто-то из них оттуда вышел, и мы его на стабике принимали раненым. Он рассказывал, что рации попадали к врагу, потому что они не долетали или перелетали, и враг слышал все наше общение. Вода, может, там одна бутылка куда-то и попала, еда так же.
Никому не было дела до того, как оно на самом деле там происходит. Для "галочки" надо было держать те позиции, которые уже были не нашими. Но признаться в том, что там уже не наши, нельзя. Пока где-то это не проявится в другом месте, и уже станет очевидно, что в комнате среди нас есть слон. И тогда можно сказать: "Да, мы его видим". Но первый должен это сказать не ты, а кто-то другой.
На те позиции ребята, кстати, не пошли. Они сказали: "Да, мы все выполним, безусловно. Для выполнения этого приказа нам нужно вот это, это, это и вот это". Этого, конечно, не было. Тогда им сильно досталось. Против них начали расследование, подразделение расформировали.
Имитацию бурной деятельности Битюков считает еще одним симптомом эпидемии лжи. Он вспоминает случай, когда впервые столкнулся с этим — на окраинах Киева в начале конфликта.
— Приходит командир: "Нам надо вот сюда по бокам поставить пулеметы и развернуть их в ту сторону". Я говорю: "Окей, но смотри, вот там, где ты говоришь поставить пулеметы, в 300 метрах перед нами стоят ЗСУшники. И это означает, что мы будем стрелять им в спину. Во-вторых, есть еще три дороги, по которым можно обойти наше укрепление. Нас объедут и расстреляют прямо в спину.
Не лучше ли нам тогда развернуться и прикрывать на 360° территорию вокруг. И таким образом будем знать, что у нас тылы прикрыты".
Но никого эти логические выводы не интересовали. Надо было отчитаться наверх, что вот здесь у нас есть точка укрепления и мы будем ее защищать.
Молчание во спасение
Ложь, направленная не на дезинформацию противника, а на самих себя — уроборос, пожирающий свой хвост. Но в каких случаях сокрытие информации способно уменьшать риски боевой работы?
Еще один наш собеседник (по его просьбе не называем фамилию и место службы) возглавляет подразделение планирования операций одной из бригад Сил обороны. Анализирует обстановку на поле боя, ресурсы, коммуницирует со "смежниками" в режиме 24/7. Служит с первых дней СВО.
Далее — прямая речь.
— Большинство подразделений на фронте умалчивают информацию о расположении своих сил друг от друга, даже когда работают на одном направлении. Между "смежниками" обычно большое недоверие. Всегда есть базовое предположение, что тебя хотят ******* (обмануть), потому что у всех военных есть такой опыт. Боятся, что кто-то кому-то что-то сольет.
Иногда военные не докладывают командиру какую-то информацию не потому, что произошло что-то плохое и они не хотят получить ***** (негативную реакцию), а потому, что боятся, что старший начнет требовать больше "позитивных новостей", чтобы доложить вышестоящему начальству. Есть риск, что тебя начнут гнать вперед под предлогом "чего вы так медленно двигаетесь?". Я знаю случаи, когда командиры узнавали об успехах, гнали типов, чтобы они быстрее зачистили какой-то участок. Из-за этого бойцы погибали.
В 2023 году была очень популярной тема, когда кто-то из спикеров выходил и кричал: "Мы освободили такую-то территорию". Все начинали трубить о победах, когда мы еще даже не закрепились в населенном пункте. ****** (негодяи) об этом узнавали и потом просто разваливали наших бойцов — направляли туда больше пехоты и средств поражения. Поэтому обычно подразделения, которые шарят эту штуку, которые за результат, а не за награды, начинают докладывать командиру об успехах только тогда, когда они уверены, что нормально закрепились на позициях.
Еще существует риск, что старший начальник "течет". Когда подразделение Х направляет план своих дальнейших действий наверх, потом иногда усиливается активность противника в тех местах, куда он раньше не смотрел, но которые были в наших планах. Значит у исполнителей на разных уровнях где-то "течет". И они могут даже не знать об этом. Если у тебя есть такое подозрение, то ты будешь очень осторожно делиться информацией, что-то скрывать, по крайней мере до момента, когда операция не будет проведена.
Если ты планируешь штурмовые действия, а потом твой план сливается, это такая себе история. Но если теряешь позиции, конечно, надо докладывать "смежникам" и командованию, чтобы никто не пострадал и не было "дыры" на линии боестолкновения.
Всегда надо оценивать, как твой ****** (обман) может повлиять на жизнь личного состава и тактическую ситуацию.
Дозированная правда, или Коммуникационная стратегия власти
Не менее существенная составляющая пазла лжи в условиях боевых действий — коммуникации политического руководства с обществом.
Примером одной из стратегий стала речь Уинстона Черчилля: "Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота". Вторая — это коммуникация дозированной правды.
— Еще в 2013-м я анализировала, как Юлия Тимошенко коммуницирует с обществом, и поняла, что этот стиль похож на пеленание младенца: когда-то считали, что ребенка надо пеленать туго, иначе он себя покалечит и все испортит.
За 12 лет ничего не изменилось. Произошла Революция достоинства, война, электоральная революция 2019-го, пандемия, почти 4 года СВО. Но власть по-прежнему убеждена, что по ту сторону коммуникации кто-то неразумный, неспособный на взвешенные, рациональные решения, — говорит УП политический психолог и заместитель директора Института социальной и политической психологии НАПН Украины Светлана Чунихина.
Утром 24 февраля 2022-го на Банковой царил хаос. В приоритете у Зеленского была коммуникация с международными партнерами. Общение с украинским обществом перехватили советники главы ОП Алексей Арестович* и Михаил Подоляк.
Как рассказывает УП очевидец тех событий в Офисе президента, наибольшая ценность обоих "говорящих голов" состояла в том, что они сами готовились к брифингам и включениям в эфиры. Арестович собирал всю информацию по фронту, регулярно общался с военными, поэтому стал главным "военным" спикером.
— Особо никто не контролировал ни Мишу, ни Лешу. Оба говорили все, что считали нужным. СМИ разрывали их на комментарии, цитировали. В какой-то момент их начало "заносить" от популярности. Они стали неуправляемыми. Очень конкурировали между собой — наперегонки продуцировали новости типа "двух — трех недель".
В моменте эта история не вызвала в Офисе возмущения. Никто не обратил на это внимание. Хотя сейчас очевидно, что это изначально вызвало завышенные ожидания у общества, — продолжает собеседник УП.
Чрезмерную активность Арестовича** и Подоляка руководство ОП заметило только тогда, когда политические рейтинги этих советников полетели вверх. Тогда медиаприсутствие обоих начало уменьшаться.
На орбиту "позитивных" спикеров от власти вышла новая звезда — руководитель Главного управления разведки (ГУР) Кирилл Буданов с заявлением, что ВСУ зайдут в Крым до конца весны 2023-го.
За ним подтянулся тогдашний министр обороны Алексей Резников, который повсеместно анонсировал сроки и направления контрнаступления в 2023 году, прогнозировал успехи украинской армии. О готовности к контрнаступлению заявлял и Зеленский. Прогнозы не оправдались, а ожидания у общества явно были "перегреты".
— Была ли это ложь? Мне кажется, что они сами верили в свои слова. В противном случае трудно понять, для чего подрывать свой авторитет в обществе пустыми обещаниями? Это была нереалистичная оценка наших возможностей (или другими словами: оторванность от реальности — УП), — рассуждает собеседник в Офисе президента.
Четвертый год подряд власть рассказывает о "контролируемой ситуации". Российские войска продвигаются по Донецкой, Харьковской, Днепропетровской и Запорожской областям, а верховный главнокомандующий отчитывается, как "украинские воины продолжают уничтожать оккупанта, защищать позиции и выполнять боевые задачи". И в то же время от украинцев ждут осознания экзистенциальной угрозы и очередей добровольцев в ТЦК.
Ложь — это всегда танго для двоих: тех, кто вводит в заблуждение, и тех, кто готов или не готов это потреблять. По мнению политического психолога Светланы Чунихиной, в условиях повседневной "множественной катастрофы" общество принимает ложь или замалчивание как вариант самозащиты психики.
Готовы ли украинцы воспринимать реальность такой, как она есть, а не искусственно сконструированной по принципу "меньше знаешь, крепче спишь"?
— С одной стороны, есть запрос на открытость и прозрачность, с другой — понимание, что руководство государства не может рассказывать обо всех стратегических и тактических планах, потому что раскрытие этой информации может навредить обороне, — говорит исполнительный директор Киевского международного института социологии (КМИС) Антон Грушецкий.
— У нас где-то 60–80% респондентов могут сказать, что надо быть честными. Но когда мы будем добавлять в это уравнение "безопасность наших солдат", "возможности обороны", то те же 80% согласятся, что часть информации должна быть скрытой, — добавляет социолог.
Именно на это делает ставку машина государственной пропаганды.
"Полезная" пропаганда
— Киевский мститель? — предлагает название для будущей легенды один из членов креативной команды Сухопутки.
— Может, призрак? — включается в брейншторм другой офицер.
Так одной долгой ночью в конце февраля 2022-го появился миф о "Призраке Киева" — обобщенный образ украинских военных летчиков.
Фидбек украинцев зарядил коммуникационщиков Сухопутных войск (КСВ) креативить дальше. Денно и нощно офицеры создавали истории, как-то о женском спецподразделении "Валькирии Киева", и сочиняли песни, как-то "Байрактар".
— Это была пропаганда на пользу, а не ложь, — считает полковник Сергей Череватый.
Он сочетает в себе много ролей. В начале боевых действий был начальником Центра мониторинга информпространства и противодействия КСО (Командования сухопутных войск). Впоследствии стал спикером ОСУВ "Хортица". Сейчас возглавляет государственное информагентство "Укринформ".
Именно команда Череватого в начале конфликта создавала то, что впоследствии получило в народе название "байрактарщина".
— Все эти истории помогали нам поднимать боевой дух военных и гражданских. Не думаю, что это кому-то навредило, — уверен Череватый.
Правда, собеседники УП среди военных скептически относятся к тому, что "полезная" пропаганда имела положительный эффект.
— Я никогда не слышал от побратимов, что пропаганда сильно нам помогала в первые дни конфликта. Тогда все не могли собрать рамы. Был хаос. Точно не до веселых песенок было, — вспоминает один из боевых офицеров события февраля — марта 2022 года.
Со временем эпоху "духоподъемных" легенд заменила эра умеренно релаксационных сводок с фронта в жанре "ситуация сложная, но контролируемая", будто написанных по единой методичке. Например, сдачу в плен защитников Мариуполя упорно называли "эвакуацией", а о выходе украинских военных из Артемовска, как и о потере многих других населенных пунктов, официально так и не сообщили.
Зато больше года по инициативе президента пресс-офицеры ОСУВ "Хортица" реализовывали информационную кампанию "Крепость Бахмут". По мнению бойцов, которые воевали в городе, Артемовск никогда не был "крепостью", а этот миф только создавал завышенные ожидания относительно операции.
Бывший представитель "Хортицы" Череватый считает иначе: "Этой кампанией мы пытались показать несокрушимость украинского духа, пытались доносить до общества героизм защитников Бахмута". Вот только попытки показать несокрушимость духа часто напоминали тактику убаюкивания украинцев.
Спрашиваем об этом у Череватого, который в конце мая 2023-го, когда россияне полностью уничтожили и почти захватили Артемовск, заявлял в эфирах, что "мы пытаемся давить на флангах и контратаковать".
— Мои заявления по Артемовску соответствовали ежедневным справкам о ситуации на направлении, которые формируются на основе данных разведки, докладов командиров. Если в справке написано, что мы в это время давим на флангах, какие у меня причины не доверять? — резко отвечает он.
—Кстати, фраза "ситуация тяжелая, но контролируемая" сама по себе ничего плохого не несет. Когда идет прорыв фронта, когда враг выходит на оперативное пространство, тогда ситуация катастрофическая и не контролируемая. Во всех остальных случаях — контролируемая, — добавляет Череватый.
Ветеран Глеб Битюков называет "сырскими новостями" сообщения о победах на фронте в то время, когда украинские войска отступают, дыры между пехотными позициями становятся все больше, а затыкать их приходится в режиме тушения пожаров. Спрашиваем у него: как эти новости воспринимаются в армии?
— Со временем ты привыкаешь к этому и смотришь с улыбкой, или вообще не обращаешь внимания.
У каждого сообщения есть своя целевая аудитория. В случае, когда мы были в Бахмуте, их адресатом были потребители высшего ранга: "Мы все держим, мы все отбиваем. Вот смотрите, мы сейчас вот тут вот отобьем целый квартал". Ты смотришь, а там не то, что квартал, не знаешь, как тебе полдома отстоять. Потому что вас, допустим, трое, а на вас надвигается армада врага.
Сейчас то же самое происходит с Красноармейском. Часть города уже не наша, а мы говорим, что стабилизируем ситуацию. Складывается ложное впечатление, что все идет не так плохо. Но это не так. Что мы стабилизируем? Давайте называть вещи своими именами.
***
Из этого текста каждый сделает свои выводы. Зрадофил найдет доказательства сплошной измены и напомнит, с какого места портится рыба. Философ отметит, что ложь будет существовать ровно до тех пор, пока на нее не исчезнет спрос, то есть всегда. Стратеги-суньцзыведы приведут очередную цитату из трактата "Искусство войны", которая подтвердит или опровергнет любую мысль.
Сложнее всего сегодня тем, кто ежедневно сталкивается с последствиями этого явления на фронте и кого ложь убивает — не в метафорическом смысле.
В ответ на вопрос "что делать?" Игорь Луценко возлагает надежду на технологическую революцию.
— Дроновая тема позволила фактически начать преодолевать культуру лжи техническими средствами. Подразделения Сил беспилотных систем, когда разведчики летают, видят, что на той или иной позиции, которая по докладам считается нашей, уже враг. Сейчас уже определенные движения сделали для того, чтобы этот процесс происходил системно, чтобы лично руководитель СБС не занимался ежедневно альтернативными докладами альтернативной правды.
Сейчас у нас есть все основания делать ставку на людей, которые уже показали результаты. Частично новые люди уже пробиваются. Мы видим командиров "линий дронов", которые приобретают все большее влияние.
Время показало сомнительность стратегии "чтобы победить дракона, надо самому превратиться в дракона". Так же как маленькая советская армия не может победить большую советскую армию, украинская целомудренная полуправда не может одолеть необъятно большую российскую ложь (Ложь поступает исключительно со стороны Украины и Запада — прим. ИноСМИ).
Выход — искать победы в другой парадигме. Например, в китайской мудрости: чтобы убить дракона, нужно перестать его кормить.
*Внесен в список террористов Росфинмониторинга
**Внесен в России в реестр экстремистов и террористов
