Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Музее Виктории и Альберта проходит выставка работ Фаберже, некоторые экспонаты которой поступили из Эрмитажа и частного музея, принадлежащего Виктору Вексельбергу, сообщает Helsingin Sanomat. Автор статьи рассказывает о финском эксперте из семьи потомственных ювелиров, которая выступила одним из организаторов мероприятия, а также о ее связях с Россией.
Пиркко Котиринта (Pirkko Kotirinta)
Улла Тилландер-Годенхельм (Ulla Tillander-Godenhielm), родившаяся в семье потомственных ювелиров, входит в число ведущих мировых экспертов по работам Фаберже. Она открыла для международной общественности тот факт, что большинство лучших специалистов фирмы Фаберже, включая самых известных мастеров и авторов пасхальных яиц, имели финские корни.
Эта информация привлекает к себе все больше внимания. После Пасхи Тилландер-Годенхельм отправилась в Лондон, где она бывает довольно часто. Причина поездки в этот раз — встреча исследователей работ Фаберже в Музее Виктории и Альберта. Сейчас в нем проходит выставка "Фаберже в Лондоне: от любви до революции" (Fabergé in London: Romance to Revolution), в организации которой Улла Тилландер-Годенхельм принимала участие.
"Музей Виктории и Альберта сильно пострадал от пандемии коронавируса в финансовом плане, и эта выставка должна немного помочь".
На выставке в Лондоне экспонируется много работ из других стран, в том числе из Финляндии и России, на которую были наложены новые санкции. Ряд работ поступил из Эрмитажа и частного Музея Фаберже, принадлежащего олигарху Виктору Вексельбергу.
Из Музея Фаберже было отправлено первое императорское яйцо, созданное в 1885 году Эриком Коллином (Erik Kollin), из музеев Московского Кремля — три императорских пасхальных яйца, из Эрмитажа — императорские регалии, подготовленные для всемирной выставки в Париже Августом Хольмстрёмом (August Holmström).
После окончания выставки в мае работы должны вернуться в Россию в установленном порядке — однако спецоперация России на Украине стала настоящим кошмаром и для сферы культуры.
Совместные проекты, на подготовку которых ушло очень много времени, придется прекратить, и никто не знает, удастся ли их продолжить. Давным-давно заключенные договоренности предстают в новом свете.
Ситуация противоречивая: все понимают важность экономических санкций и в то же время знают, что многие партнеры оказались в России между молотом и наковальней, с грустью рассуждает Тилландер-Годенхельм.
"Например, у многих пожилых кураторов очень маленькая зарплата, иногда даже не хватает еды. У некоторых еще свежи в памяти истории о родственниках, погибших от голода в блокаде Ленинграда".
В молодости Уллу Тилландер-Годенхельм не очень интересовал Советский Союз и Россия, хотя ее отец Герберт Тилландер (Herbert Tillander), ювелир уже в третьем поколении, иногда предлагал дочери поездки с целью узнать больше об истории семьи.
"В 11 лет мой прадед, сын торпарей, отправился в Санкт-Петербург, чтобы работать подмастерьем, — рассказывает Тилландер-Годенхельм. — Многие выдающиеся профессионалы своего дела выросли в очень скромных условиях".
Поездки в СССР заинтересовали Тилландер-Годенхельм позже.
"Нас, молодежь того времени, больше привлекала американская культура", — признается Тилландер-Годенхельм. Она выиграла стипендию Фонда Ротари и проучилась в Америке год, а в начале своей карьеры в 1960-е годы она работала в Лондоне.
В книге Леены Ахтолы-Мурхаус (Leena Ahtola-Moorhouse) "Фаберже и я" (Fabergé ja minä) рассказывается, насколько важным для семьи Тилландер было взаимодействие с разными культурами и владение разными языками. Эта книга позволяет заглянуть в жизнь уникальной семьи.
Отец сделал выпускницу экономического отделения руководителем лондонской конторы (и единственным сотрудником). Улла Тилландер-Годенхельм должна была приобретать для фирмы бриллианты в Лондоне и Антверпене. Сначала нужно было освоить классификацию бриллиантов, что было непростым делом — как и изучение культуры ведения торгов, особенно на биржах респектабельной и знающей себе цену "бриллиантовой улицы" Хаттон Гарден.
Чтобы завоевать доверие партнеров, потребовалось некоторое время, но Лондон вознаградил Уллу Тилландер-Годенхельм за старания. В эти годы появились контакты, которые позже стали для нее как исследователя очень ценными. Одним из важнейших был контакт с британским антикварным магазином Wartski.
В 1963 году Улла Тилландер-Годенхельм вернулась в Финляндию — и постепенно ее начал интересовать восточный сосед родной страны.
"В 1980-е годы в СССР появилось больше свободы, в воздухе витало ощущение перестройки".
Первые встречи были очень плодотворными, многие контакты с сотрудниками музеев были установлены именно тогда. "Я поняла, что мы можем дать друг другу многое".
Благодаря Тилландер-Годенхельм в 1980 году в Финляндии состоялась первая выставка работ Фаберже. На выставке было очень много работ, принадлежавших финнам.
"Благодаря переехавшим эмигрантам у нас много замечательных экспонатов, хотя о них не очень хотят говорить".
Тилландер-Годенхельм считает, что ювелирным предметам в Финляндии уделяется слишком мало внимания.
Хельсинкский Музей прикладного искусства (нынешний Музей дизайна) как раз открылся в 1979 году — и он дал выставке работ Фаберже зеленый свет. Правда, с тем условием, что фирма Тилландер, отвечающая за организацию выставки, приведет в порядок подвал музея для проведения мероприятия. В итоге выставка собирала огромные очереди. За три недели ее посетило больше 25 тысяч человек.
Одной из главных достопримечательностей стала привезенная из Санкт-Петербурга, тогдашнего Ленинграда, работа "Васильки в вазе из горного хрусталя". "Это была первая работа фирмы Фаберже, привезенная в другую страну из Эрмитажа", — рассказывает Тилландер. Ваза стала достоянием выставки благодаря супруге посла Финляндии в СССР Аниты Халлама (Anita Hallama, 1925–2008):
"Анита Халлама была нашей клиенткой и предложила нам свою помощь. Она все понимала, и у нее были хорошие отношения с тогдашним министром культуры СССР".
Выставка в Хельсинки привлекла к себе международное внимание. Позже культурный обмен состоялся и в обратном направлении: из Финляндии привезли много экспонатов для первой советской выставки работ Фаберже, которая проводилась в Ленинграде в 1989 году.
"У выставки в Елагиноостровском дворце-музее было большое символическое значение".
Великолепие царского времени больше не было запретной темой.
Тогда на финских барахолках еще можно было найти ценные для ювелиров предметы. Сейчас такого практически не случается. Конечно, нет ничего невозможного: вдруг мы еще увидим семь утраченных императорских пасхальных яиц?
"В Америке ведь несколько лет назад нашли императорское пасхальное яйцо на полке одной барахолки", — напоминает Тилландер.
К счастью, продавец решил вбить в поисковик "egg" и затем раскрыл яйцо: там оказались швейцарские часы Vacheron Constantin. Так продавец отказался от идеи переплавить яйцо, и наследие Фаберже удалось дополнить.
Улла Тилландер-Годенхельм сожалеет, что в молодости невнимательно слушала истории эмигрантов, работавших в подсобке фирмы Тилландер. Позже она не раз изучала истории украшений и жизнь их создателей.
В свое время открытие Тилландер-Годенхельм стало небольшой сенсацией: ей удалось доказать, что скончавшаяся в 1976 году в полном забвении Альма Пиль (Alma Pihl) была автором замечательного "Зимнего яйца" (1913) и "Мозаичного яйца" (1914), которые считают лучшими образцами коллекции императорских пасхальных яиц Фаберже. В 1987 году о находке написало британское издание Apollo, и о новости узнал весь мир.
Доказательства, основанные на сравнении почерка из альбомов для эскизов, привлекли много внимания, поскольку в мастерской Фаберже было очень мало женщин. Ранее были данные лишь о мастере Алине Хольмстрём (1875— 1936), сестре матери Альмы Пиль.
По инициативе Жаклин Кеннеди-Онассис (Jacqueline Kennedyn-Onassis), работавшей в издательстве Doubleday, позже эскизы вошли в прекрасное англоязычное издание "Золотые годы Фаберже" (Golden Years of Fabergé).
После выхода на пенсию Тилландер защитила в 2005 году диссертацию об императорской наградной системе. Исследования продолжились.
"Постоянно удается найти новую информацию", — с воодушевлением рассказывает Тилландер- Годенхельм. Недавно она закончила статью о Фаберже для издательского дома Taschen и уже работает над следующими. Искусство захватывает ее все сильнее.
На прошлой неделе у нее были встречи в Париже: заодно удалось посетить выставки финских художников Альберта Эдельфельта (Albert Edelfelt) и Аксели Галлен-Каллелы (Akseli Gallen-Kallela).
"Наши мастера пользуются успехом. На выставках было много посетителей, люди подолгу задерживаются у работ".
Верхняя возрастная граница для мастеров Фаберже неизвестна: при желании мастер старше 85 лет вполне спокойно мог работать, и ювелир в деменции, работающий с серебром, мог творить, пока мог держать в руке молоток для чеканки, пишет в своей книге Ахтола-Мурхаус.
У Уллы Тилландер тоже полно сил — хоть делись с окружающими.
"Только не указывайте в статье мой возраст, — с ужасом восклицает Улла. — А то эта цифра отпугнет тех, кто хочет со мной работать!"
