Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
TAC сообщает о стремительном росте ЛГБТК-сообщества в Америке. В стране катастрофически падает рождаемость. ЛГБТ-культура становится непосильным бременем для общества. Автор предлагает вернуть в США традиционные семейные и гендерные ценности.
Рождаемость в США резко упала, а ЛГБТК-сообщество(лесбиянки, геи, бисексуалы, тренсгендеры, квир-люди) резко увеличилось
Согласно опросу Института Гэллапа, проведенному в феврале 2022 года, результаты которого должны были привлечь гораздо больше внимания, невероятные 20% взрослых американцев поколения Z (1997–2003 годов рождения), то есть каждый пятый, теперь идентифицируют себя как принадлежащие к ЛГБТК-сообществу. Эта тенденция показывает резкий подъем в каждом последующем поколении. На самом деле, число людей, утверждающих о принадлежности к ЛГБТК-сообществу примерно удваивается с каждым новым поколением. Соответствующие цифры для миллениалов (1981–1996 годов рождения), поколения X (1965–1980 годов рождения), бэби-бумеров (1946–1964 годов рождения) и тех, кто родился до 1946 года, составляют соответственно 10,5%, 4,2%, 2,6% и 0,8%. Если взять американцев в целом, то 7,1% населения Америки сейчас идентифицируют себя как ЛГБТК, что вдвое больше, чем показатель 3,5% 2012 года, то есть совсем недавний. Сторонники идентитаризма (европейское, североамериканское, австралийское и новозеландское белонационалистическое движение, основанное во Франции – Прим. ИноСМИ), несомненно, воспримут такое развитие событий не иначе, как растущей свободой, открытостью общества, бывшего раньше репрессивным и подавлявшим разные способы сексуального и гендерного самовыражения. Вообще-то в нашем обществе всегда ходил нарратив, что около 20% из нас, а может быть, даже больше, имели нетрадиционные сексуальные предпочтения, но в стране существовало обыкновение загонять всех, кроме самых смелых и решительных, в гораздо более узкий социальный слой.
Как нам постоянно твердят защитники ЛГБТ, сексуальные предпочтения, в конце концов, определяются биологически, а не являются нашим выбором. Я бы сказал, что это утверждение откровенно абсурдно. Оно само по себе является результатом пагубного способа подавления свободы слова и науки, которые могут нам сказать совершенно иное. Реальность, как убедительно демонстрируют история и наука, такова, что человеческая сексуальность очень податлива и отвечает социальным сигналам, нормам и запретам.
Возьмем случай, когда диапазон допустимых сексуальных практик со временем сузился, а не расширился, а именно допустимый возраст согласия на сексуальные отношения. В древнем и средневековом мире брак в значительной степени определялся биологической зрелостью. Девочек можно было выдать замуж, часто за мужчин значительно старше них, совсем в юном возрасте, например, в 14 или 15 лет, если не моложе. Допустимый возраст вступления в брак в Древнем Риме, например, составлял 12 лет, и эта практика нашла отражение в руководстве католической церкви в средневековые времена. Часть "прогрессивного" законодательства в Англии в 1875 году повысила возраст возможного согласия на сексуальные отношения для девочек с 10 до 13 лет. Наши современные нормы, сдвигающие такие вопросы на более поздний подростковый возраст, с исторической точки зрения являются всего лишь "бликом на экране".
Означает ли это, следуя логике сторонников ЛГБТК, что для взрослых мужчин нормально и естественно испытывать влечение к девочкам, едва достигшим половой зрелости, и вступать в сексуальные отношения с ними, и что только сила правовых ограничений и социальных табу сдерживает такие желания от массового проявления? Я утверждаю: ни в коем случае не нормально.
Большинство из нас поддаются целому ряду сексуальных норм. Мы реагируем на окружающую среду и социальную обусловленность, особенно в определенные критические периоды нашего взросления. Мы реагируем на то, что нам говорят, и на то, что мы видим сегодня вокруг себя в Америке, будь то видео, или опыт старших и наших сверстников. В результате большинство из нас, в отличие от наших предков, искренне не испытывают влечения к подросткам. Мы находим это отталкивающим почти по той же причине, по которой людей, выросших в цивилизациях, где не едят насекомых, собак или других людей, обычно отталкивает даже сама мысль о таком поведении. В то время, как такое питание может быть совершенно естественными и даже приятными для тех, кто вырос в других сообществах, видя это с детства.
Возьмем несколько других примеров, более близких к обсуждаемой теме. Мы знаем, что древнегреческие мужчины нередко были гетеросексуальны, т. е. имели жен и в то же время брали мальчиков подросткового возраста, чтобы наслаждаться с ними плотскими отношениями, одновременно передавая им свой сексуальный опыт. В Меланезии, у народа эторо, употребление мальчиками спермы старших в пищу является ритуалом совершеннолетия, а гомосексуальность является нормой, прерываемой краткими периодами гетеросексуальности, что считается греховным. В племени маринд-аним мужья регулярно вступают в половые отношения с сыновьями-подростками своих сестер, а жены занимаются ритуальным сексом в группах. Существования в мире этих и множества других различных практик, должно быть достаточным, чтобы показать, что человеческие сексуальные предпочтения социально изменчивы и в значительной степени определяются господствующими нормами, а не врожденной биологией.
Мы могли бы также рассмотреть в этой связи менее спорный пример, демонстрирующий, как наши собственные сексуальные предпочтения с течением времени изменялись на Западе. Это можно наблюдать, глядя на меняющиеся на протяжении многих столетий представления о женской красоте. Мы можем просто вспомнить недавнюю американскую историю: в то время как современный идеал женской красоты соблазнителен и спортивен, еще несколько десятилетий назад американская супермодель выглядела как беспризорница.
Разумеется, мы не думаем, что гетеросексуальный мужской мозг мог претерпеть такие значительные генетические за эти несколько лет так, чтобы изменить наши врожденные сексуальные предпочтения. Скорее, мы отреагировали на социальные тенденции, которые существенно изменили наши базовые желания.
Если перейти от истории к науке, то можно с уверенностью заявить: поиск священного Грааля в виде "гена геев", неизменно оказывался безрезультатным. Масштабное исследование 2019 года, в котором сравнивались геномы и сексуальные практики примерно полумиллиона человек в США и Европе, показало, что гомосексуальность человека не только не определяется каким-то одним геном, но и что даже на пять наиболее важных генетических маркеров приходится менее 1% процента различий в сексуальных предпочтениях. Когда затем исследователи изучили общее генетическое сходство среди тех, кто сообщил об опыте однополых сексуальных отношений, оказалось, что на генетику приходится лишь от 8% до 25% результатов. Иными словами, ясно, что в ЛГБТ-предпочтениях основную часть работы выполняет какая-то таинственная комбинация совокупности социальных и экологических факторов.
Более того, у нас есть убедительные доказательства того, что именно социальные сигналы могут играть основную причинную роль в склонении впечатлительных подростков к принятию новой сексуальной идентичности. Широко известное исследование 2018 года, проведенное профессором Университета Брауна Лизой Литтман, изучало в качестве объектов 256 подростков, которые внезапно объявили себя трансгендерами после детства, не отмеченного никакими признаками гендерной девиации. Среди 86% этих подростков, у большинства из которых было хотя бы одно другое психическое расстройство, моменту "открытия" предшествовало более активное использование социальных сетей и / или несколько друзей, которые незадолго до этого признались в склонности к другому полу. Не менее показательно и то, что большое количество исследований подтвердило, что от 60% до 90% детей и подростков, считающих себя трансгендерами, взрослея при условии, что их тело не было изменено с помощью операций, перейдя в сознательный возраст, уже больше не хотят менять пол.
Простой месседж, который посылают нам такие исследования, состоит в том, что те из нас, кто не потерял связь со своим детством и сложным подростковым периодом, найдут неудивительным и, на самом деле, даже очевидным следующее: многие дети и подростки являются развивающимися существами и могут серьезно путаться в важнейших вопросах свой жизни. Мир сексуальности, таинственный и чуждый для детского опыта по своей природе, для многих юных существ как раз и попадает в категорию "неясного и запутанного". Нет никаких сомнений в том, что некоторые дети с самого начала гетеросексуальны, а другие столь же явно и определенно являются геями. Но есть также много есть детей и подростков, которые попадают где-то между этими полюсами, что является вероятной причиной того, что даже среди тех представителей поколения Z, которые идентифицируют себя как ЛГБТК, более половины относят себя к категории "бисексуалов". Точно так же, как и все остальное, что становится нашими более или менее постоянными привычками в жизни, находится как в процессе движения, так и в процессе застывания, наши сексуальные симпатии и антипатии — то есть то, что мы находим желанным в отношении своего пола, типа личности и даже гетеросексуальные, гомосексуальные или другие половые и гендерные предпочтения — могут находиться в наши юные годы в различных состояниях неопределенности.
Сложные взаимодействия между нашими конкретными биологическими организмами, личностями и окружающей средой имеют большое значение для определения конечных результатов. Представьте себе, к примеру, бунтарского по натуре мальчишку, который растет в среде, в которой признание себя трансгендером — это крутая, новая, эксцентричная тенденция, охватившая всю страну и предлагающая возможность ткнуть пальцем в глаза сбитым с толку родителям и другим старшим. Или представьте себе чувствительную, безвольную девочку, жаждущую социального одобрения и находящую вокруг себя хороших друзей, которые откровенно признаются в лесбиянстве. А теперь представьте себе, что эти же дети взрослеют в обществе, где отклонения от традиционной гетеросексуальной нормы — редкость. Здесь, если только этот бунтующий ребенок не бунтует на самом деле, мы можем получить совершенно другой результат.
Большая часть нюансов, присущих этой проблеме, обычно отметается, если мы представляем проблему как политизированную дихотомию между биологическим детерминизмом и индивидуальным свободным выбором. Американская психологическая ассоциация, например, строго предупреждает нас, что "психологи не считают сексуальную ориентацию сознательным выбором, который можно добровольно изменить". По крайней мере, первая часть этого утверждения, вероятно, верна в большинстве случаев, но это скорее хитрость, чем откровение. Судя по всему, не существует того единого момента, когда индивидуум "выбирает" влечение к представителям своего пола, как и того момента, когда мы выбираем влечение к рыжеволосым. Ведь это никоим образом не означает, что мы рождаемся с симпатией к рыжим.
Мы, как личности, можем не делать такой выбор, но мы, как общество, безусловно, делаем. Как показывают нам свидетельства, зафиксированные в других обществах по всему миру и на протяжении всей истории, примеры, которые мы подаем, образы, которые мы создаем, информация и образование, которые мы передаем, то, как мы организуем свою жизнь и наши институты, — все это будет иметь значение в распространении ЛГБТК среди нас. Мы не можем уйти от ответственности. Мы сами выбираем общество, в котором хотим жить.
* * *
Обдумывая наш выбор и задавая себе вопрос, является ли Америка, в которой более 20% подрастающего поколения идентифицируют себя как ЛГБТК, той Америкой, какую мы хотим иметь, мы могли бы подумать и вот о чем. В результате феномена, который некоторые называют "Загадкой снижения рождаемости в США", уровень рождаемости в нашей стране по состоянию на 2020 год составлял 55,8 рождений на 1000 женщин детородного возраста, что является резким падением примерно на 15% по сравнению с 2007 годом, когда этот показатель составлял 69,3. Большая часть этой выдуманной "загадки" разгадывается просто тогда, когда мы рассматриваем революцию и экспоненциальный рост признания в стране норм ЛГБТК и образа жизни ЛГБТК, которые произошли примерно в тот же период. Например, поддержка однополых браков среди американцев составляла всего 27% в 1996 году, и все еще находилась на низком уровне в 40% в 2007 году, но к 2021 году резко подскочила до 70%. Одним махом в решении по делу "Лоуренс против Техаса" в 2003 году Верховный суд США отменил все законы штатов, криминализировавшие гомосексуальные отношения. А в 2004 году Массачусетс стал первым штатом, легализовавшим однополые браки. К 2012 году президент Обама, вопреки ранее заявленным подходам, одобрил однополые браки, а всего год спустя Верховный суд снова вмешался в этот акт, сделав отказ от федеральных льгот однополым супругам неконституционным.
Эмпирические исследования, объясняющие "цивилизационное отставание", то есть период задержки между важной вехой в общественной культуре страны и последующими широкомасштабными социальными изменениями, объясняют корреляцию между легализацией однополых браков и снижением уровня рождаемости. К ужасным последствиям такого снижения рождаемости относятся быстрое старение населения и сокращение численность рабочей силы, что приводит к снижению экономического роста и производительности труда. И это при том, что все меньше людей трудоспособного возраста могут облагаться налогом для поддержки системы социального обеспечения, на которую опирается стареющее население. Короче говоря, если мы продолжим идти по нашему нынешнему пути, то обнаружим, что живем в Америке, пораженной тем же демографическим коллапсом, который опустошил большую часть Европы и сделал ее зависимой от цивилизационно дестабилизирующей континент массовой иммиграции (из более социально консервативного, но более демографически здорового третьего мира) для поддержания своей угасающей экономики.
Но даже за пределами этих чисто практических соображений мы должны рассмотреть значение культуры в обществе, все дальше отклоняющегося от традиционной структуры семьи и традиционной сексуальности. Причина, по которой среди нас распространяется альтернативный образ жизни, заключается не только в нашей большей терпимости к такому выбору. Этот взрывоопасный толчок к большей терпимости в последние десятилетия был разожжен долго тлевшим пламенем контркультуры 1960-х годов, которая все больше институционализировалась и проникала во власть. Восстав против конформизма нации после Второй мировой войны, управлявшейся бескомпромиссными военными героями и ветеранами, контркультура поколения бэби-бумеров развязала яростную атаку на такой конформизм, защищая мятежников, отщепенцев и извращенцев. Свобода самовыражения и нетрадиционный образ жизни стали основными компонентами культуры этого поколения, идущего своим путем.
Как предсказуемый результат, произошло то, что и должно было произойти — подрыв всех прежних основ стабильности и здравого смысла, будь то организованная религия, местная общественная жизнь или институт семьи и связанные с ней традиционные сексуальные практики. Точно так же, как организованная религия уступила место отчаянному стремлению к альтернативным формам духовности, через которые люди искали более интимную, личную связь с божественным, так же и традиционные гетеросексуальные отношения, связанные с деторождением, семейной жизнью и патриархальными нормами, начали уступать место отчаянному стремлению к альтернативным способам сексуального выражения, с помощью которых люди стремились к более интимной, личной связи и друг с другом. Предвосхищая эти события в своей работе 1955 года "Эрос и цивилизация", выпускник Франкфуртской школы и "отец новых левых" Герберт Маркузе сформулировал представление о том, что сексуальная девиантность с ее вызовом патерналистским сексуальным нормам является поисками некоторых видов большего удовольствия, чем то, которое можно получить от того, что делали все:
"Извращения, по-видимому, дают обещание счастья или удовольствия больше, чем "нормальная" сексуальность. Каков источник их привлекательности? Фрейд подчеркивал "исключительный" характер отклонений от нормы, неприятие ими детородного полового акта. Извращения, таким образом, выражают бунт против подчинения сексуальности порядку воспроизводства и против институтов, гарантирующих этот порядок. Психоаналитическая теория видит в практиках, исключающих или предотвращающих деторождение, противодействие продолжению цепи воспроизводства и тем самым отцовскому господству — попытку предотвратить "повторное появление отца". Извращения, по-видимому, отвергают полное порабощение эго-удовольствия эго-реальностью. Претендуя на инстинктивную свободу в мире подавления, эти извращения часто характеризуются решительным отказом от того чувства вины, которое сопровождает сексуальное подавление… Удовольствие ради самого себя должно проявляться как fleurs du mal (т. е. цветы зла). Сопротивляясь обществу, которое использует сексуальность как средство для достижения полезной цели, извращения отстаивают сексуальность как самоцель… Они устанавливают либидные, непродуктивные (либидо — одно из основных понятий психоанализа, разработанных Зигмундом Фрейдом для описания разнообразных проявлений сексуальности. Оно обозначает некую специфическую энергию, лежащую в основе полового влечения – Прим. ИноСМИ) отношения, которые общество должно подвергнуть остракизму, поскольку они угрожают повернуть вспять процесс цивилизации, превративший организм в инструмент работы.
Вот в чем загвоздка: как утверждал социолог из Беркли Роберт Нисбет в своей книге "Сообщество и власть" (1962), отчуждение все большего числа людей от традиционных общественных институтов и практик создает порочный круг. Если оставить в стороне то внутреннее удовлетворение, которое доставляют обычному человеку организованная религия и традиционная семья, эти институты пользуются широким уважением и напрямую связаны с внешними признаками ценности, будь то экономические выгоды или желаемое социальное положение. Когда же все больше и больше из нас покидают этот корабль, а экономическая и социальная ценность и уважение перемещаются в другое место, то, что остается позади, перестает казаться привлекательным. Старые формы теряют свои ореолы, как теряет свой смысл то очарование жизни, которое когда-то окутывало нас. Но поскольку новые способы выражения, возникающие на месте старых, внешне представляются как антиномические (антиномия - два противоречащих друг другу суждения об одном и том же, каждое из которых можно обосновать с одинаковой степенью убедительности – Прим. ИноСМИ), антигегемонистские и индивидуализированные, они не могут обеспечить полного переноса на самих себя того неуловимого чувства цельности и очарования, которое ассоциируется с их предшественниками. Вместо этого они неизбежно вызывают ассоциацию с "гедонистическим беговым тренажером", когда следующая мимолетная духовная и сексуальная тенденция сменяет предыдущую во все более быстрой последовательности. И адепты каждого последующего повторения снова и снова обнаруживают, что смотрят в будущее через зеркало заднего вида на те остающиеся позади автомобили, на которые они только что вроде бы запрыгнули. И это именно то, что мы видели у нас, когда такие "иконы" одной сексуальной революции, как Мартина Навратилова, становятся демонизированным арьергардом, препятствующим продвижению вперед следующей волны. Неудивительным конечным результатом является полная потеря коллективного и индивидуального смысла и удовлетворенности жизнью по мере того как общество вырождается из горнила, переплавляющего разнородных граждан в прочный универсальный сплав, в центрифугу, бесцеремонно выбрасывающую нас наружу, в сторону непримиримого противоположного полюса.
Безусловно, заблудшая душа, алчущая все лучших альтернатив или отчаянно переключающаяся с одного пола на другой и обратно в поисках неуловимого чувства спокойствия посреди бури, является жертвой, попавшей в наш социальный водоворот, и не заслуживающей порицаний, ругани или клеймения позором за наши коллективные недостатки. Решение этой проблемы общее, а не индивидуальное.
Речь идет о том, чему мы учим и чему не учим наших детей в школе, что мы показываем и не показываем им на экранах, что запрещают и что разрешают наши законы, что поощряют и что порицают наши институты, что наши психологические, психиатрические и медицинские ассоциации принимают и что отвергают в качестве руководящих норм и идеологий. Делать жизнь геев или трансгендеров более сложной, чем она уже есть — гораздо менее привлекательный вариант, чем сделать образ жизни геев или трансгендеров менее привлекательными с самого начала. Как я уже сказал, есть те, кто будет геем в любом обществе. Они существовали всегда. Пусть будут. Нас интересует гораздо большее число случаев искусственного "вбрасывания" людей в ЛГБТ-сообщество. Вместо того, чтобы наказывать взрослых постфактум, давайте работать над тем, чтобы не искушать детей совершать такие ошибки в суждениях, которые заведут их в бесплодную пустыню.
И давайте, прежде всего, со всем нашим коллективным воображением и решимостью постараемся повторно мифологизировать и заново придать очарование нашим традициям и традиционному сексуальному опыту, которые контркультура пытается искоренить всеми возможными способами. Мы можем сделать это, изменяя законы и нормы. Но прежде всего, мы должны сделать это вознося гимны, возводя образы и рассказывая истории, как реальные, так и вымышленные, как священные, так и обычные. Несколько хорошо написанных сказов о великой обреченной любви — Ромео и Джульетта, Антоний и Клеопатра, Троил и Крессида — спасут больше душ, чем тысячи законодательных актов. Мы должны энергично и настойчиво проповедовать это Евангелие не только для своей паствы, но и в большей степени для тех, кто заблудился и не понимает, что то, чего они искали, все это время ждало их прямо здесь, у них дома.
Автор — Александр Зубатов, практикующий юрист. Он также является писателем, выступающим с некоммерческой поэзией, художественной литературой, эссе и полемическими статьями, которые появляются в самых разных изданиях. Он живет во чреве зверя в Нью-Йорке.
