Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В условиях раскола между великими державами многие страны пытаются сохранить нейтралитет, пишет The Economist. Несмотря на серьезные различия в политике и экономике, объединяет их стремление заключать выгодные сделки. Их деловой подход изменит геополитику.
Анализ позиций стран, избравших политику неприсоединения
Многие страны, оказавшиеся между США, Китаем и Россией, полны решимости сохранять нейтралитет. По мере разрушения возглавляемого американцами порядка, существовавшего с 1945 года, и ускорения экономической разобщенности они стремятся заключать разумные сделки, несмотря на все разногласия. Такой деловой подход преображает геополитику.
Один из способов показать истинный масштаб и вес неприсоединившихся держав — сделать это сквозь призму России. Наша партнерская организация Economist Intelligence Unit проанализировала экономические и военные связи этих стран с Москвой, их дипломатической позиции, включая голоса в ООН, и поддержку санкций. 52 страны, в которых проживает 15% мирового населения — Запад с друзьями, — осуждают и наказывают Россию, 12 стран восхваляют ее, а около 127 не принадлежат ни к одному из лагерей.
Чтобы разобраться в том, что же именно означает неприсоединение, The Economist рассмотрел узкую группу из 25-ти крупнейших экономик, оказавшихся в затруднительном положении из-за конфликта на Украине и не желающих выбирать сторону в китайско-американской конфронтации — или и то, и другое сразу. Члены этой группы — назовем их транзакционными или Т25 — чрезвычайно разнообразны с точки зрения богатства и политических режимов. Среди них и огромная Индия, и крошечный Катар. И все же у них есть определенные точки соприкосновения: они безжалостно прагматичны и, объединившись, могущественны. Сегодня в этих странах проживает 45% населения земного шара, а их доля в мировом ВВП выросла с 11% в 1992 году до 18% в 2023 году, то есть по этому показателю они превзошли ЕС. Их стратегия нейтралитета в отношении ключевых геополитических разногласий сопряжена с крупными рисками и возможностями. Успех их действий будет влиять на мировой порядок десятилетиями, а Америка и Китай пойдут на все, чтобы перетянуть их на свою сторону.
В ХХ веке для разных стран в разное время неприсоединение имело разный смысл. На конференциях в индонезийском Бандунге (1955 г.) и югославском Белграде (1961 г.) политические лидеры представили отличный от Запада и Советского блока “третий мир”. С конца 60-х он все сильнее сосредоточивался на экономическом неравенстве между глобальным Югом (менее распространенный термин для третьего мира) и промышленным Севером. В официальное Движение неприсоединения вошли почти все государства Африки, Азии и Латинской Америки. С окончанием холодной войны оно превратилась, по словам одного индийского ученого, “в погибающую организацию, которую нужно достойно похоронить”.
Сегодня нейтральные страны характеризует не членство в том или ином объединении, а скорее их характерные особенности и поведение. Эти средние державы прагматичны и предприимчивы. Бывший чилийский дипломат Хорхе Гейне (Jorge Heine) в одной из своих книг утверждает, что в ХХ веке страны часто пассивно дрейфовали по орбите той или иной сверхдержавы. По его словам, сегодня имеет место более “активная” оценка наилучших средств для достижения конкретных целей. Некоторые называют это “минилатерализмом” (в противоположность мультилатерализму) — использованием отдельных союзов и группировок для достижения результатов в определенных областях, вместо объединения сил в блоки.
Неприсоединившиеся страны обычно считают западных лидеров лицемерами. В 2021 году Комитет содействия развитию, куда входит 31 западный донор, обещал Украине около $170 миллиардов на первый год конфликта, то есть 90% помощи, потраченной во всем мире. Для Запада такая щедрость свидетельствует о солидарности с другими демократиями. Другие же считают, что богатые страны готовы раскошеливаться ровно до тех пор, пока это служит их интересам. “Европе давно уже пора перерасти мысленную установку, согласно которой её проблемы автоматически становятся проблемами всего мира”, — заявил в прошлом году министр иностранных дел Индии Субраманьям Джайшанкар (Subrahmanyam Jaishankar).
В целом такая позиция совпадает с мнением общественности. В прошлогоднем отчете Кембриджского университета сказано, что в либеральных демократиях к Китаю негативно относятся 75%, а к России — 87%. Но среди остальных шести миллиардов человек картина чуть ли не обратная. Возникает разрыв между видением мира на Западе и в остальных странах. В рамках опроса, опубликованного ранее в этом году Европейским советом по международным отношениям, множество индийцев (48%) и большинство турок (51%) заявили, что будущий мировой порядок будет определять многополярность и незападное доминирование. С этим согласны только 37% американцев, 31% жителей стран ЕС и 29% британцев. Запад думает, что сейчас он имеет дело с продолжением холодной войны. остальные видят совершенно иную картину.
Скрытые механизмы
Итак, кто же входит в Т25? Эта разношерстная группа охватывает ряд самых густонаселенных стран мира, две крупнейшие в мире демократии в лице Индии и Индонезии, а также Вьетнам, Саудовскую Аравию и Египет, которыми управляют автократы самых разных мастей. Среди этих стран отмечается значительное неравенство в уровне благосостояния. В Саудовской Аравии ВВП на душу населения составляет более 27 тысяч долларов, как в некоторых европейских странах, а в Пакистане он держится на уровне 1600 долларов.
По мере распространения глобализации торговая модель Т25 стала многополярной. Около 43% товарооборота приходится на страны Западного блока, 19% — на Россию и Китай и 30% — на страны, не входящие ни в один из лагерей. 77% от общего объема торговли Мексики приходится на Запад, как и более 60% торговли Израиля и Алжира. Более трети товарооборота Чили приходится на Китай, а это выше показателей любой другой страны Т25. Более половины торговли Аргентины и почти половина индийской приходятся на другие нейтральные страны.
Импорт оружия также демонстрирует сложную систему лояльности. Индия пытается снизить риски: в период с 2018 по 2022 год ее основным поставщиком была Россия — 45% от общего количества вооружений, — но еще 29% оружия Нью-Дели закупил в Европе. В будущем эта страна, вероятно, будет стремиться к большей независимости при помощи Америки. О сопернике Индии Китае, который снабжает ее заклятого врага в лице Пакистана, вообще и говорить нечего. Что касается Израиля, Марокко, Саудовской Аравии и Южной Африки, то в этом вопросе они рассчитывают в основном на США.
В мире нет и не предвидится никакого единого руководящего органа, который представлял бы интересы неприсоединившихся стран. Вместо этого множество разрозненных организаций, таких как G20, предоставляют им платформы различной степени эффективности. Группа стран БРИКС — Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка — стремится к расширению и обсуждает потенциальное членство Ирана и Саудовской Аравии. Совместные переговоры проводит также более широкая группа из более чем 130 стран, включая Китай, на переговорах ООН по климату.
Несмотря на различия и отсутствие официальной организации, неприсоединившиеся страны преследуют общую цель: заключать выгодные сделки в условиях быстроменяющейся обстановки. На протяжении большей части XXIвека большинство из них стремилось наладить отношения с Западом, Китаем и Россией. Но теперь все изменилось. Запад укрепляет союзы, вводит санкции против Москвы и ограничивает доступ Пекина к технологиям.
Для многих стран это представляет серьезную угрозу. Антироссийские санкции привели к глобальному скачку цен на энергоносители и продовольствие, вызвав негативную реакцию во всем незападном мире. Совсем недавно министр финансов США Джанет Йеллен призывала американские компании перенести цепочки поставок в дружественные государства. Также имеют место и инвестиционные сдвиги. А Пекин с Москвой, тем временем, сближаются. В новом исследовании МВФ отмечается, что с 2018 года геополитическая расстановка сил, измеряемая сходством моделей голосования в рамках ООН, все сильнее определяет размещение прямых иностранных инвестиций. Согласно сценариям МВФ, предусматривающим перебои в торговле, последствия для развивающихся рынков могут оказаться вдвое более ощутимыми, чем для развитых.
Но многие неприсоединившиеся страны все же делают ставку на выгоду от экономической разобщенности и политической фрагментации, снижая риски отношений с крупными державами и утверждая собственное влияние. Чтобы получить представление о том, как работает эта транзакционная стратегия, стоит взглянуть на подход некоторых крупных стран, оказавшихся меж двух огней. Отличным примером служит Бразилия: она выступает против того, что министр иностранных дел Мауро Виейра (Mauro Vieira) называет “автоматическим выравниванием”. Заступивший в начале года на очередной президентский срок Луис Инасиу Лула да Силва (Luiz Inácio Lula da Silva) видит в президенте Джо Байдене союзника в борьбе с изменением климата. На февральской встрече в Вашингтоне они расконсервировали совместные экологические институты. США также считает Бразилию “крупным союзником вне НАТО”, что наделяет ее правовым статусом с правом на расширенное сотрудничество с американской армией.
Однако отношения Бразилии с Западом пока носят ограниченный характер. Подобно другим странам региона она отклонила предложения США и Германии передать Украине старую технику российского производства в обмен на новое западное оружие. Визит Лулы в Пекин 14 апреля подчеркнет экономическую важность Китая. Товарооборот между Бразилией и Китаем в 2022 году составил почти 153 миллиарда долларов, за 20 лет увеличившись в 37 раз. Отчасти это показывает, как Бразилия воспользовалась на взаимных пошлинах, которые США и Китай ввели против друг друга, чтобы нарастить экспорт сельхоз продукции в КНР за счет Вашингтона.
Помимо балансирования между сверхдержавами Бразилия и сама по себе проявляет активность: в попытке возродить влияние Лула вскоре посетит Африку. Во время его первого пребывания на посту президента товарооборот с Африкой вырос с шести миллиардов долларов в 2003 году до 25,6 миллиарда долларов в 2012-м, а ЮАР вступила в БРИКС. Предшественник Лулы Жаир Болсонару Африку не посещал, а сам он, очевидно, заинтересован в возобновлении усилий на этом направлении.
Страх Индии перед Китаем в некоторых вопросах сблизил ее с Западом. В марте премьер-министр Японии, которая вместе с Индией, США и Австралией входит в Индо-Тихоокеанский форум безопасности QUAD, посетил с историческим визитом Нью-Дели. В 2021-22 финансовом году объем торговли Индии с Америкой превысил объем ее торговли с Китаем. Но несмотря на увеличение закупок французского оборудования, Индия продолжает закупать у России оружие и дешевую нефть и вряд ли пойдет на разрыв давних отношений, разве что Путин применит ядерное оружие.
Практичный и беспристрастный
Как и Бразилия, Индия также все больше заявляет о себе за рубежом. Больше нее в страны Африки к югу от Сахары импортирует и экспортирует только Китай. Среднегодовой объем прямых иностранных инвестиций (ПИИ) из Индии в 2004-08 годах составлял 0,8 миллиарда долларов (менее половины от объема ПИИ Швеции), а десятилетие спустя он достиг 31 миллиарда (больше, чем у Германии и Японии вместе взятых). В прошлом месяце Индия принимала на военных учениях представителей 31 африканской страны, а также обещает посредством председательства в G20 стать “голосом глобального Юга”.
Турция также стремится к большему влиянию и имеет соглашения о безопасности с 30 африканскими государствами. Ее оборонный экспорт на континент вырос впятеро с 2020 по 2021 год. Советники президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана говорят, что “Новая Турция” может сама выбирать себе партнеров. Это объясняет ее показной нейтралитет в отношении конфликта на Украине, который Анкара использовала для укрепления связей с Москвой. Турецкий экспорт в Россию в 2022 году достиг 7,6 миллиардов долларов, что на 45% больше, чем годом ранее.
Саудовская Аравия, тем временем, стремится снизить зависимость от исторического союзника в лице Америки, сделав ставку на Китай, который в настоящее время является крупнейшим торговым партнером королевства. Взять хотя бы решения организации стран-экспортеров нефти, в которой доминирует Саудовская Аравия, о сокращении добычи нефти, принятые в этом месяце и в октябре. В марте при посредничестве Китая саудовцы подписали соглашение с Ираном и вступили в Шанхайскую организацию сотрудничества. Пекин заявляет о желании заключить соглашение о свободной торговле со странами Персидского залива “как можно скорее”.
Отношения стран Персидского залива с Африкой когда-то ограничивались энергетикой, сельским хозяйством и политикой Африканского Рога. Сегодня Саудовская Аравия и ОАЭ жаждут сделок в области добычи полезных ископаемых, базирующийся в Дубае портовый оператор DP World становится важнейшей логистической компанией континента, а Катар обретает новую дипломатическую роль. В прошлом месяце он выступал посредником в освобождении заключенного в тюрьму руандийского диссидента Пола Русесабагины (Paul Rusesabagina).
Африканские страны уже давно следят за обеими сверхдержавами. Запад, как правило, выступал в качестве предпочтительного источника технологических решений: поддержка школьного образования, здравоохранения и, если правительство захочет, прав человека. Китай, в свою очередь, предлагает "железо": мосты, дороги, порты — и кредиты на их строительство. В период с 2007 по 2020 год главное американское агентство по развитию выделило на инфраструктурные проекты в странах Африки к югу от Сахары менее десятой части от общего объема средств двух крупнейших банков развития Китая (1,9 миллиарда долларов против 23 миллиардов).
Кое-где в Африке обещания Запада в сфере безопасности редко казались столь голословными. “Американским войскам и агентам нужно где-то спать. Но отношения в области безопасности бесполезны в плане развития, — объясняет бывший советник президента одной из стран Африки. — Вот почему нам нужен Китай”. В последние французские войска покинули Мали — в стране они базировались девять лет. Поддерживать правящую хунту теперь помогает состоящая из российских наемников ЧВК "Вагнер".
Нейтральные страны хотят избежать необходимости выбирать сторону, хотя Америка и Китай всячески стремятся перетянуть их на свою орбиту. Пекин рассматривает утверждение лидерства Глобального Юга как способ укрепить противодействие давлению США. Он позиционирует себя образчиком среди развивающихся стран, тогда как Запад, по его мнению, предпочитает небольшие клубы (как, например, G7). “Китай появляется там, где и когда этого не делает Запад”, — говорит уходящий вице-президент Нигерии Йеми Осинбаджо (Yemi Osinbajo).
Восточные друзья, западные приятели
Китай является основным торговым партнером 120 стран, а для многих еще и кредитором первой и последней инстанции. В период с 2007 по 2020 год объем средств, которые он выделил странам Африки к югу от Сахары, превысил вклад следующих восьми кредиторов вместе взятых. Это будет иметь решающее значение для урегулирования кризисов суверенного долга. МВФ провел анализ 73 развивающихся стран и выявил, что в 2006 году на долю Китая приходилось всего 2% их внешних долгов, тогда как на долю преимущественно западной группы кредиторов “Парижский клуб” — 28%. В 2020 году эти доли составили 18% и 10% соответственно. Согласно опубликованному в прошлом месяце документу Всемирного банка, за последние десять лет китайская помощь составила более одной пятой от общего объема кредитования МВФ.
У жителей Запада есть повод для сарказма. За китайской “беспроигрышной” риторикой кроется безжалостность. Книга “Ставка на Пекин” (2022) Брэдли Паркса (Bradley Parks) из исследовательской компании AidData показывает, как Китай использует экономические инструменты в политических целях. В отличие от Всемирного банка, он часто направляет финансирование в родные районы действующих лидеров — и чаще Запада кредитует коррумпированные и автократические страны. Специалисты AidData также считают, что десятипроцентное изменение модели голосования в ООН связано с увеличением числа китайских проектов. КНР предоставляет кредиты на необычайно строгих условиях конфиденциальности и гарантийного обеспечения. Несмотря на характер "чемодана без ручки", соответствующие проекты развития связаны с увеличением ВВП на душу населения, отмечает Паркс.
Перед лицом усилий Китая Америка с союзниками пытаются перефразировать послание неприсоединившимся странам. Америка понимает, что легитимность международного порядка, который она возглавляет, проистекает из согласия других стран. “Страны не хотят выбирать, и мы от них этого не ждем”, — заявил ранее в этом году советник Байдена по национальной безопасности Джейк Салливан. Америка проводит более активную дипломатию в тех местах, которыми ранее пренебрегала. Вице-президент США Камала Харрис, Джанет Йеллен и Энтони Блинкен посетили Африку в 2023 году, а вскоре их примеру последует и президент Байден.
Америка также укрепила партнерские отношения в области безопасности с влиятельными неприсоединившимися странами. В ноябре министр обороны Ллойд Остин в четвертый раз встретился со своим индонезийским коллегой, а в январе чиновники США и Индии договорились углублять сотрудничество в области передовых оборонных технологий. В общей сложности Америка поддерживает 88 оборонных “партнерств” (не считая официальные альянсы вроде НАТО), хотя масштаб некоторых из них ограничен.
Америка и ЕС в последние годы запустили схемы, конкурирующие с инициативой "Один пояс — один путь", но по-прежнему бытует мнение, что, если вам нужна инфраструктура, которая может помочь преобразовать экономику, нужно в первую очередь обратить свой взор на Пекин. После недавнего визита Камалы Харрис на африканский континент один высокопоставленный чиновник сухо отметил, что, в отличие от США, китайские гости привозят им кредиты и инженеров.
Политический парадокс
На данный момент считается, что администрация Байдена придерживается двухуровневой внешней политики. Она будет уделять приоритетное внимание отношениям с основными демократическими союзниками в Европе и Азии (в число которых, как она надеется, однажды войдет Индия), а затем попытается сохранить малоэффективные глобальные институты, чтобы выступить посредником в вопросе удовлетворения потребностей более широкой группы стран, включая большинство нейтральных, будь то в области развития, облегчения долгового бремени, безопасности или финансов.
Возникает три проблемы. Во-первых, для этого требуется единство Запада, а будет ли оно — это еще далеко не факт. Во время визита в Китай на прошлой неделе президент Франции Эммануэль Макрон заявил, что Европа не должна слепо следовать за Америкой в вопросе Тайваня и других проблем.
Во-вторых, Китай может подорвать эффективность глобальных институтов, сделав, к примеру, выбор в пользу двустороннего списания задолженностей вместо полноценного участия в скоординированных усилиях. Упорство китайских кредиторов в рамках МВФ ограничивает гибкость, которую фонд может предложить странам, борющимся с существующей долговой нагрузкой.
Последняя проблема заключается в том, что Запад далеко не всегда выполняет обещания. Возьмем хотя бы финансирование борьбы с изменением климата: в 2009 году богатые страны заявили, что к 2020-му они будут ежегодно выделять беднейшим по сто миллиардов долларов, но по факту этот показатель ни разу не превысил 85 миллиардов.
Опираясь на либеральные ценности и общую историю, Америка с союзниками смогли сплотиться вокруг Украины на фоне российской спецоперации. Также они демонстрируют новообретенную решимость в борьбе с авторитаризмом Китая. Риск в том, что это усугубит отчуждение стран глобального Юга от международного порядка. Будет трагично, если в процессе объединения Запада Америка оттолкнет всех остальных.
