Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Конфликт на Украине тяготит Европу, заявил в интервью Forum 24 аналитик Ян Людвик. Боевые действия обсуждают все меньше, а помощь ВСУ сокращается. Запад не готов рисковать войной с Россией из-за Украины, и чудесного перелома в пользу Киева не будет, считает эксперт.
Вооруженный конфликт России и Украины по прошествии почти двух лет переходит на новый и более опасный этап. Украинское контрнаступление не позволило отвоевать значительную часть оккупированных территорий, и теперь инициативу перехватила российская армия. Также Россия сумела расширить военное производство, а Запад, напротив, постепенно сокращает поставки оружия и финансовую помощь Украине. О том, как развивается сейчас этот вооруженный конфликт, мы говорили с политологом и аналитиком в области безопасности Яном Людвиком с факультета социальных наук Карлова университета.
Forum 24: Как вы оцениваете текущую ситуацию в российско-украинском конфликте? В СМИ часто говорят о патовой ситуации.
Ян Людвик: Линия фронта сейчас почти не меняется, но это не обязательно означает, что конфликт безвыходный. С конца осени, когда выдохлось очень ожидаемое украинское контрнаступление, российская армия перехватила инициативу и сейчас продвигается на некоторых участках, хотя и на довольно ограниченной территории.
Вопрос по-прежнему в том, сколько еще сохранится элемент истощения в этом конфликте, и сейчас я не берусь этого предположить. Тут можно провести параллель с Первой мировой войной, когда территориальных изменений на западном фронте было так же мало. Стороны тогда взяли первую линию окопов, но продвинуться дальше уже не могли, и сейчас фактически повторяется то же самое.
Огневая мощь в сочетании с разведывательными средствами с обеих сторон настолько велика, что ни одна из них не может накопить достаточно сил и пробиться глубже в тыл за оборонные линии. А если и начинается сосредоточение сил, то, как правило, та или другая сторона их лишается. То есть фронт меняется медленно, и Россия сейчас продвигается буквально шагами. (…)
Но мы не знаем, сколько еще Россия и Украина смогут нести столь большие людские и материальные потери. В итоге может получиться, что война на истощение лишит сил обе стороны и приведет их к столу переговоров. Также остается вероятность, что одна из армий не выдержит и фронт быстро посыплется.
— Сначала говорили, что у Украины перед Россией преимущество в численности и мотивированности. Но потом Россия провела мобилизацию и, судя по всему, постепенно проводит новую волну. А у Украины по-прежнему есть ресурсы, или уже начинается сказываться численное превосходство российского населения?
— Это вопрос, на который, к сожалению, мы не можем ответить с уверенностью. Мы не знаем, сколько мужчин и женщин служат в украинской и российской армии, и можем только предполагать, сколько их за время вооруженного конфликта погибло. Разумеется, неоспоримое преимущество России в том, что ее население втрое больше украинского. Но минус в том, что русские в меньшей мере считают этот конфликт своим (…).
С другой стороны, российское государство способно по-разному мобилизовывать свое население. То людей просто мобилизуют, то завлекают их большим вознаграждением за службу в армии, которое для жителей бедных регионов кажется буквально сказочным. Поэтому можно предположить, что сегодня у России может быть небольшое численное превосходство. В чем у нее точно есть большое преимущество, так это в доступности боеприпасов, прежде всего артиллерийских. Их она приспособилась производить в больших количествах, а кроме того, закупает у дружественных стран (…).
— Помогла бы сегодня дополнительная волна мобилизации на Украине?
— На этот вопрос точного ответа мы опять-таки не знаем. По моим предположениям, да, и, вероятно, мобилизация Украине необходима, но я бы не ждал чудесного перелома в ходе вооруженного конфликта. В принципе если у государства достаточно оружия, чтобы снабдить им мобилизованных, то мобилизация помогает всегда вплоть до того момента, когда из-за нее нарушается тыловая помощь фронту. Украине это, скорее всего, не грозит уже по той причине, что помощь фронту (за исключением людских жизней) поступает преимущественно от союзников.
Тем не менее у Украины, по-видимому, недостаточно техники, чтобы сформировать из мобилизованных новые тяжелые бригады для дальнейшего наступления. Поэтому я бы не ждал, что мобилизация позволит Украине перейти в наступление. Правда, Украине могут потребоваться новые силы для восполнения потерь в уже существующих соединениях, и, несомненно, многие из тех, кто воюет уже два года, устали, а мобилизация улучшила бы их ротацию. Некий вариант частичной мобилизации, возможно, необходим для сохранения украинской обороны.
— Можем ли мы по прошествии нескольких месяцев сказать, что произошло со столь ожидаемым украинским контрнаступлением? Почему оно провалилось?
— Хотя эта операция не достигла поставленных целей, я бы не говорил о провале. Во время войны бывает, что делаешь все правильно и все равно не побеждаешь. Ставка в украинском контрнаступлении делалась, в первую очередь, на то, что российская армия не выдержит мощного давления. Этот неверный расчет можно отчасти объяснить неверной оценкой российских вооруженных сил на основании тех ошибок, которые были допущены россиянами на первом этапе вооруженного конфликта. Но после тех просчетов со временем стало понятно, что российская армия извлекла уроки из некоторых своих ошибок, и качественная разница между двумя армиями уже не столь велика, как в начале. (…)
Российская армия сумела вырасти над собой и дать эффективно отпор. Причем на протяжении всего конфликта мы видим, насколько обороняться проще, чем наступать. Ни российские, ни украинские силы сегодня не способны на скоординированные механизированные операции, для которых ни возросшая огневая мощь, ни точная разведка не стали бы преградами. Во время своего контрнаступления у украинцев не было ни численного, ни технологического принципиального преимущества, хотя они и получили от Запада ощутимую помощь. Им хватило бы сил на одну успешную операцию, если бы их противник допустил серьезные ошибки в обороне. Но, к несчастью для украинцев, этого не произошло.
— Отвечая на предыдущий вопрос, вы упомянули российское преимущество в области производственных мощностей. Способна ли вообще Украина самостоятельно производить артиллерийские снаряды? Или ее мощности подвергаются слишком серьезным ракетным ударам и налетам российской авиации?
— У меня нет ответа на ваш вопрос, потому что, по ясным причинам, это засекреченная информация. На основании того, что мы знаем об украинском довоенном производстве, можно сделать вывод, что и украинцы повышают отечественное производство. Но украинская оборонная промышленность не может потягаться мощностями с российской, а кроме того, еще и подвергается российским ударам – прямым или косвенным через удары по энергетической инфраструктуре. Так или иначе, я не сомневаюсь, что одних только украинских производственных мощностей не хватит стране, которая противостоит насколько более сильному противнику.
— Можем ли мы предположить, насколько украинская армия зависит от поставок с Запада?
— Согласно большинству предположений, если западные поставки полностью прекратятся, долго удерживать украинскую оборону будет невозможно. Если же помощь лишь сократится, то у Украины останется надежда на эффективную оборону, и она может попытаться изнурить противника. Вообще относительно перспектив этого вооруженного конфликта царит пессимизм, который отчасти объясняется тем, что раньше мы, напротив, были настроены слишком оптимистично. Но Украина по-прежнему держится куда лучше, чем предполагалось до начала боевых действий. Вопросом остается, как сделать так, чтобы от обороны Украина перешла в наступление и освободила свои территории.
Западу и Украине придется решить, хотят ли они еще добиться этой поставленной цели. Если да, то не обойтись без резкого увеличения военной помощи Киеву. Если же Запад не готов, то у Украины остается выбор: воевать дальше или предложить России территориальные уступки. Но даже в такой ситуации Украине никто не гарантирует, что Россия откажется от дальнейших территориальных претензий к ней.
— Такой гарантией могло бы стать членство в Североатлантическом альянсе.
— Да, это, конечно, самый лучший вариант обеспечить в том регионе стабильность на многие годы. Но вопрос в том, готов ли Запад действительно защищать Украину в случае нападения? Ведь если нет, ее вступление в альянс нанесло бы серьезный удар по доверию к НАТО. Если рассматривать сложившуюся сегодня ситуацию, то НАТО явно не готова рисковать войной с Россией из-за Украины.Порой как-то забывается тот факт, что некоторые страны к западу от нас не считают Украину той территорией, за которую должны умирать их граждане.
— Как кажется сейчас, в разных государствах Североатлантического альянса все отчетливее проявляется нежелание политиков поддерживать военную и финансовую помощь Киеву на прежнем уровне. Что вы считаете самой серьезной угрозой для украинской обороноспособности?
— Запад не способен на массовое военное производство не из-за каких-то слабостей или некомпетентности. Причина в том, что сейчас он не воюет. Если бы мы были в состоянии войны, то отбросили бы ряд норм и предписаний, которые при нормальном режиме работы обеспечивают нам высочайшее качество выпускаемой продукции, безопасность производственного процесса или самое лучшее соотношение цены и производительности. В ситуации войны мы купили бы любое оружие как можно скорее и любой стоимости. Украина так и поступает, а потом так же стала делать Россия, но не Запад.
Тем, кто от всего сердца поддерживает Украину, кажется, что мы неизбежно будем следующими, но на то нет достаточно убедительных доказательств. Конечно, серьезно к военной угрозе для себя относятся, например, прибалтийские государства — непосредственные соседи России. Но, к примеру, жители Франции хорошо знают, что русские танки завтра не войдут в их страну, и поэтому они не спешат менять свою жизнь на военный лад. Это вопрос политической воли, а также воли широкой общественности.
Из опросов мы знаем, что если люди знают, что за участие в войне должны заплатить и заплатить дорого, поддержка конфликта снижается. Многие жители Европы уже сегодня ощущают на себе, во сколько обходится конфликт, а бывает, что за российско-украинским противостоянием скрывают и расходы на другие нужды. Поэтому общественность занимает сдержанную позицию, и тема Украины падает в рейтинге важности. Российская спецоперация постепенно теряет позиции в борьбе за ограниченные средства, которые есть у государства в распоряжении.
— Мы видим это и на примере США, где часть республиканцев перед выборами утверждает, что деньги, которые идут на помощь Украине, лучше потратить на решение миграционного кризиса на границе с Мексикой. Если реализуется самый черный сценарий и после избрания Трамп полностью прекратит помощь Украине, смогли бы недостающее восполнить государства восточного крыла Североатлантического альянса?
— На мой взгляд, эти государства могут сделать так, чтобы украинская оборона не рухнула, и то же я могу сказать о Европе в целом. Если бы Европа всерьез решила компенсировать отсутствие американской помощи, то справилась бы. Тем более что у нас нет оснований бояться, что США перестанут хотя бы продавать оружие Украине. Вспомним Словакию и ее премьера Роберта Фицо, который громко заявлял о прекращении помощи Украине, а в итоге выразил готовность продавать оружие этой атакованной стране.
В общем, для нас помощь Украине точно не стала бы неподъемным экономическим грузом. Достаточно вспомнить, во сколько нам обошлась компенсация роста цен на энергию. Во много раз больше, чем средства, выделенные на Украину. Таким образом, ресурсы есть. Но главная проблема для Украины в том, что Запад хоть не хочет, чтобы Украина проиграла, но и не мечтает проливать кровь за освобождение оккупированных территорий. Много разногласий, например, в вопросе Крыма. Часть стран опасается, что попытка освободить его может привести к ядерной эскалации. (…)
— Мы все время говорим о российской спецоперации на Украине, но потенциального нападения боятся и многие другие государства в непосредственной близости от России. Чаще всего в этой связи говорят о Молдавии. Насколько велика вероятность нового российского вторжения?
— Лично я предполагаю, что оно крайне маловероятно. Возможности России в Молдавии очень ограничены уже хотя бы по географическим причинам. Конечно, в Приднестровье стоят российские силы, но фактически там всего два батальона, которые остались на этой отторгнутой территории после распада Советского Союза. Я не ожидал бы от них активных действий уже по той причине, что с другой стороны у них Украина, которая при необходимости справилась бы с этими российскими силами.
В любом случае, со стороны России было бы крайне глупо обострять конфликт или расширять его в ситуации, когда на Украине еще не достигнуто желаемого. Я не говорю, что такого не бывает: диктаторские режимы склонны идти на глупые шаги, потому что их лидеры не получают от соратников правдивой обратной связи. И все же в ближайшее время я бы ничего такого не ждал.
Другое дело, если сложится ситуация, когда Россия заявит, что специальная военная операция на Украине закончена. Такое тоже может случиться, потому что режим Путина может преподнести как успех сам захват таких обширных территорий, какие Россия оккупирует сейчас. Если бы Россия уверилась, что одну зиму в войне протянет, она может попробовать напасть. Тогда под ударом окажутся именно те страны, которые не могут положиться на защиту Североатлантического альянса.
Автор: Франтишек Календа (František Kalenda)
