Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Азиатские страны соблазнились доступом к финансированию и политической силой, неподвластной влиянию США, пишет AT. Идея отказа от доллара как международной валюты становится все популярнее. И потеря стран АСЕАН для Вашингтона станет сильным ударом.
Внезапный разворот Юго-Восточной Азии в сторону стран БРИКС — это глобальный переломный момент, которой в Вашингтоне не предвидели.
За последние дни Малайзия подробно рассказала о своих намерениях присоединиться к Бразилии, России, Индии, Китаю и ЮАР. Аналогичный интерес выразили еще два члена Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) — Таиланд и Вьетнам.
В Индонезии также крепнет осознание того, что Аргентина, Египет, Эфиопия, Иран, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия и другие страны Глобального Юга неспроста стремятся вступить в постоянно ширящуюся межправительственную организацию.
В интервью накануне визита китайского премьера Ли Цяна (Li Qiang) в Малайзию премьер-министр Анвар Ибрагим (Anwar Ibrahim) объявил о намерении присоединиться к блоку, который только за последний год расширился вдвое. Эта динамика привлекает страны Глобального Юга — отчасти потому, что организация предлагает доступ к финансированию, но еще и потому, что она представляет собой политическую силу, неподвластную влиянию Вашингтона.
Шероховатости в Юго-Восточной Азии сулят новые трудности президенту США Джо Байдену. Отличительной чертой эпохи Байдена с 2021 года стало стремление создать региональный оплот против крепнущего влияния Китая и его попыток вытеснить доллар в торговле и финансах.
Сейчас же мы наблюдаем явный разрыв в отношениях между Соединенными Штатами и членами АСЕАН. И он совпал с тем, что Саудовская Аравия стремится к поэтапному отказу от нефтедоллара. Мало того, что Эр-Рияд активизирует усилия по дедолларизации — Китай, Россия и Иран также выстраиваются против старых союзов.
“Быть может, происходит постепенная демократизация глобального финансового ландшафта, уступая место миру, где для международных сделок будут обширнее использоваться местные валюты, — говорит Хунг Чан (Hung Tran) из Центра геоэкономики Атлантического совета. — В таком мире доллар останется заметным, но его непомерное влияние ослабнет. Его дополнят такие валюты, как китайский юань, евро и японская иена — сообразно международному весу их экономик”.
В этом контексте Чан считает подход Саудовской Аравии к нефтедоллару “важным предвестником финансового будущего”.
Путь Малайзии объясняет почему. В свое время ее нынешний премьер-министр Анвар Ибрагим зарекомендовал себя во всем мире как прозападный министр финансов. Это было в конце 1990-х годов, когда реформистский подход Анвара столкнулся с взглядами тогдашнего премьер-министра Махатхира Мохамада (Mahathir Mohamad).
Махатхир вывел Анвара из борьбы. Его не просто уволили с поста заместителя премьер-министра, а заключили в тюрьму. Попытки Анвара повысить конкурентоспособность и создать равные условия также закончились откатом назад. Махатхир ввел контроль над движением капитала и занял круговую оборону вокруг государственных корпораций.
Сегодня же Анвар отворачивается от политики, вдохновленной Адамом Смитом, которую сам же некогда отстаивал, — и дрейфует в сторону БРИКС.
“Мы ясно изложили нашу политику и приняли решение, — заявил Анвар китайскому изданию “Гуаньча”. — Скоро мы начнем официальный процесс. Что же касается Глобального Юга, то мы полностью его поддерживаем”.
Анвар выразил благодарность президенту Бразилии Луису Инасиу Луле да Силве, который также полон решимости положить конец господству доллара.
“В прошлом году в Малайзии зафиксирован высочайший уровень инвестиций за всю историю, но валюта по-прежнему подвергалась атакам, — объяснил Анвар. — Правда, за последние несколько недель ситуация полегчала. Но это не имеет смысла, это противоречит элементарным экономическим принципам”.
Напрашивается вопрос почему, считает Анвар. “Валюта, которая всецело находится вне торговой системы обеих стран и не имеет никакого значения с точки зрения прямой экономической деятельности в стране, стала доминирующей исключительно потому, что используется в качестве международной”, — пояснил он.
Одна из многих причин идеологического разворота Анвара — появление на мировой арене Китая, который стал мотором регионального роста. Есть и еще одна: риторика Запада по таким событиям, как нападение ХАМАС на Израиль 7 октября.
“Люди продолжают говорить о 7 октября, и это меня раздражает, — рассуждает Анвар. — Вы что, хотите стереть 70 лет истории, сосредоточившись на одном-единственном событии? Это западная трактовка событий. Понимаете, в этом и кроется проблема Запада. Они хотят контролировать ход дискуссии, но мы больше не намерены с этим мириться, потому что они перестали быть колониальной державой, а независимые страны имеют право свободно выражать свое мнение”.
В конце мая Таиланд объявил, что подает заявку на вступление в БРИКС — отчасти для того, чтобы усилить свое присутствие на мировой арене. В случае одобрения Бангкок, по-видимому, станет первой экономикой АСЕАН в блоке.
“Таиланд считает, что БРИКС призван сыграть важную роль в укреплении многосторонней системы и экономического сотрудничества между странами Глобального Юга, и это соответствует нашим национальным интересам, — отмечает официальный представитель таиландского МИДа Никорндей Баланкура (Nikorndej Balankura). — Что касается экономических и политических выгод, то членство в БРИКС лишь усилит роль Таиланда на мировой арене и укрепит его международное сотрудничество с развивающимися экономиками, особенно в сфере торговли и инвестиций, но также продовольственной и энергетической безопасности”.
Научный сотрудник аналитического центра Observer Research Foundation Сумья Бхоумик (Soumya Bhowmick) говорит, что заявка Таиланда вписывается в обширные стратегические цели Пекина по расширению китайского экономического влияния в Юго-Восточной Азии.
“Для Китая, — отмечает Бхоумик, — членство Таиланда представляет собой расширение регионального влияния, дополняя инициативу “Один пояс — один путь”. Это также соответствует стратегическим интересам Пекина по формированию более тесных экономических связей и развитию инфраструктуры в Юго-Восточной Азии”.
Первоначальную аббревиатуру БРИК предложил в 2001 году экономист Goldman Sachs Джим О’Нил (Jim O’Neill). Официально группа сформировалась в 2009 году. Год спустя в блок влилась ЮАР, и к сокращению прибавилась еще одна буква — “С” от South Africa. В 2023 году БРИКС снова расширился, вобрав в свой состав больше стран Глобального Юга.
Сегодня на страны БРИКС+ приходится половина мирового населения мира и две пятых торговли — включая ведущих производителей и импортеров энергоносителей. На страны БРИКС+ (во главе с Китаем и Индией) также приходится 38% мирового импорта нефти.
“Поскольку к странам БРИКС+ присоединяются все больше крупных развивающихся рынков, группа может обеспечить Глобальному Югу более громкий голос в мировых делах и бросить вызов господству существующих институтов”, — говорит аналитик Boston Consulting Group Дэниел Азеведо (Daniel Azevedo).
“БРИКС+, — добавляет Азеведо, — создает форум, который, как минимум, дает развивающимся рынкам возможность договориться по глобальным темам и перспективы содействия взаимному экономическому развитию и росту. И он стабильно развивается”.
Азеведо отмечает, что по мере того, как страны БРИКС создают свои политические и финансовые институты и платежные механизмы для проведения сделок, назревают “важные последствия для будущего торговли энергоносителями, международных финансов, глобальных цепочек поставок, денежно-кредитной политики и технологических исследований”.
В результате, говорит Азеведо, мировым компаниям придется учитывать эти геополитические и экономические сдвиги в своих инвестиционных стратегиях. Кроме того, им следует укрепить свой потенциал для наилучшего использования предоставившихся возможностей и снижению сопутствующих рисков, считает он.
БРИКС не всегда считался жизнеспособным экономическим блоком. Многие полагают, что у пяти стран-основателей мало общего, а сама группа существует лишь в воображении экономистов. У некоторых создается впечатление, что страны БРИКС стремятся заручиться более выгодным доступом к стремительно растущей экономике Китая — и только.
Инвестиционный директор GAM Investments Пол Макнамара (Paul McNamara) выразил популярное мнение, отметив, что БРИКС по-прежнему остается звучной аббревиатурой в поисках убедительного экономического посыла. Как следствие, Макнамара задается вопросом: если бы в центре организации не стоял Пекин, стали бы мировые элиты уделять БРИКС столько внимания?
Президент Eurasia Group Иан Бреммер (Ian Bremmer) считает, что из-за “бессилия БРИКС” членство в группе “не требует особых затрат, но сулит при этом некоторый потенциал экономического роста”. “Это может помочь Таиланду завоевать расположение Китая, крупнейшего торгового партнера и главной военной угрозы. Но что, если нет? Чего тогда лишил себя Бангкок?”, — рассуждает он.
Ранее в этом месяце Вьетнам направил в Россию делегацию для участия в саммите БРИКС. Замминистра иностранных дел Нгуен Минь Ханг (Nguyen Minh Hang) заявил, что Ханой заинтересован в сотрудничестве с развивающимися странами-единомышленниками.
Все это происходит не только на фоне финансовой неразберихи в Соединенных Штатах — но и максимального политического разлада. Государственный долг приближается к 35 триллионам долларов (а на горизонте замаячили и все 50 триллионов долларов), а демократы Байдена и республиканцы Трампа друг с другом практически не разговаривают.
Это не облегчает ни финансирование правительства в краткосрочной перспективе, ни модернизацию и внедрение производственных новшеств для повышения производительности в долгосрочной. Кроме того, это чревато новым восстанием на Капитолийском холме вслед за бунтом 6 января 2021 года.
Все эти причины сыграли непосредственную роль в решении Fitch Ratings в августе 2023 года отозвать кредитный рейтинг Вашингтона уровня ААА. Чрезвычайная поляризация общества, как объяснил аналитик Fitch Ричард Фрэнсис, стала лишь одним из многих факторов, олицетворяющих ослабление государственного аппарата.
Теперь вопрос заключается в том, как на хаос в год выборов, когда Трамп пытается вернуть себе власть, отреагирует агентство Moody’s Investors Service, которое по-прежнему присваивает Вашингтону рейтинг ААА. Байден же, со своей стороны, пытается “перетрампить” самого Трампа новыми пошлинами и торговыми санкциями.
Все это подвергает ценные бумаги Минфина США серьезному риску. Одни лишь Япония и Китай владеют государственным долгом США на 2 триллиона долларов. Внезапный рост курса доллара грозит спровоцировать распродажу, которая, в свою очередь, приведет к стремительному скачку доходности американских облигаций.
В данном случае нежелание Федеральной резервной системы снижать процентные ставки, как многие ожидали, повышает риск политической оплошности. Исторически одной из самых вопиющих ошибок ФРС было невнимание к бедственной ситуации на кредитных рынках в 2007 году на фоне кризиса субстандартного кредитования.
Поскольку команда председателя ФРС Джерома Пауэлла (Jerome Powell) продлевает эру доходности с девизом “выше и дольше”, развивающиеся экономики подвергаются все большей опасности. И это особенно актуально в свете того, что набирающий силу доллар вытягивает мировой капитал.
Подобные опасения подкрепляют одну из целей БРИКС собрать свыше 100 миллиардов долларов в иностранной валюте в качестве финансового амортизатора. Их можно будет использовать в чрезвычайных ситуациях — это позволит не обращаться в Международный валютный фонд. С 2015 года созданный БРИКС банк одобрил кредиты на развитие инфраструктуры, транспорта и водоснабжения на десятки миллиардов долларов.
Валютный проект БРИКС набирает обороты с середины 2022 года, когда в Пекине прошел 14-й саммит блока. Тогда президент Владимир Путин заявил, что страны БРИКС готовят новую глобальную резервную валюту и готовы расширить ее использование.
Бразильский лидер Лула также поддержал создание отдельной денежной единицы БРИКС. “Почему такое учреждение, как банк БРИКС, не может иметь собственную валюту для финансирования торговых отношений между Бразилией и Китаем, между Бразилией и всеми другими странами БРИКС? — спросил он риторически. — Кто решил, что после отмены золотого паритета доллар должен быть торговой валютой?”
Министр финансов Лулы Фернандо Хаддад (Fernando Haddad) подчеркнул более активное использование местных валют в таких инструментах двусторонней торговли, как кредитные расписки. По его словам, основное внимание должно уделяться постепенному отказу от сторонних валют.
“Преимущество заключается в том, что не надо надевать смирительную рубашку в виде принудительного использования в торговых операциях валюты страны, даже не участвующей в сделке”, — объяснил он.
Экономист Викрам Рай (Vikram Rai) из TD Bank отмечает, что в течение следующих десяти-двадцати лет есть “большой потенциал для появления в регионе многополярного международного режима, при котором нынешнюю роль доллара отчасти возьмут на себя евро, юань, будущие цифровые валюты центральных банков и, возможно, другие варианты, пока неизвестные”.
Аналитики Moody's предупреждают, что статусу доллара как резервной валюты угрожает риск, что американцы переусердствуют с пошлинами, — наряду со страхом дефолта и ослаблением институтов.
“Главная краткосрочная опасность для позиций доллара связана с риском подрывающих доверие политических ошибок со стороны самих американских властей — вплоть до дефолта по госдолгу, — утверждает Moody's. — Глобальной роли доллара также угрожают ослабление институтов и политический разворот к протекционизму”.
Сейчас, когда Юго-Восточная Азия тяготеет к БРИКС, тяжело гнать от себя мысль, что Америка рискует потерять гораздо больше, чем просто связь с экономической реальностью.
Автор статьи: Уильям Песек (William Pesek)
Автор статьи: Уильям Песек (William Pesek)
