Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Европейская промышленность переживает агонию, пишет Politico. Цены на энергоносители на предприятиях ЕС вдвое выше, чем у зарубежных конкурентов. Из-за этого производство в ключевых секторах, таких как химическая и сталелитейная промышленность, падает по всей Европе.
Карло Мартушелли (CarloMartuscelli), Виктор Джек (Victor Jack)
Немецкие производители задыхаются. ЕС оказался в затруднительном положении. Марио Драги в понедельник предупредил, что блоку грозит“медленная агониея”.
Циммерн-об-Роттвайль, Германия — Вы никогда не слышали о компании Hans Keim Kunststoffe, но почти наверняка сталкивались с ее продуктами.
Они защищают музейные картины, закрывают больничные аппараты МРТ, крепят крыши кабриолетов и висят над аттракционами в китайских луна-парках.
Все эти пластиковые детали производятся в цеху из гофрированного железа, окруженном живописными кустарниками на окраине Циммерна-об-Ротвайля — небольшого городка в немецкой земле Шварцвальд примерно в получасе езды от швейцарской границы.
Бизнес небольшой, но энергоемкий: у компании работает в общей сложности восемь печей, которые разогревают и формуют пластиковые листы в соответствии с пожеланиями клиента. Самая крупная из них размером с небольшую комнату, и в ней хватило бы места для групповых занятий прыжками.
Эксплуатация этих печей обходится гораздо дороже с началом российской спецоперации на Украине. Прежде годовой счет за электроэнергию составлял в среднем 80 тысяч евро. С тех пор он почти удвоился, посетовал управляющий директор и сын основателя компании Кристоф Кейм. Его отец, химик, начал свою деятельность после Второй мировой войны в компании по производству дезинфицирующих средств. Цены для клиентов выросли, а прибыль сократилась.
В конце концов, расходы несколько снизились. Наступило некоторое облегчение. Но к прежнему уровню ситуация так и не вернулась. Вместо этого для компании настала пугающая “новая нормальность”, когда цены на энергоносители оказываются вдвое выше, чем у зарубежных конкурентов.
Эта реальность медленно подтачивает тысячи компаний в промышленном сердце Европы. Германия, промышленный гигант Европы, впала в рецессию, которая вряд ли закончится до конца года. Даже стойкие немецкие патриоты вроде Volkswagen, чье название для многих до сих пор служит синонимом автомобиля, столкнулись с беспрецедентным закрытием заводов.
Производство в ключевых энергоемких секторах, таких как химическая и сталелитейная промышленность, падает по всему ЕС. Заводы закрываются. Руководители объявляют об увольнениях.
Эта новая экономика пониженного энергопотребления толкает политиков на мрачные предостережения — если ситуация не изменится, говорят они, от европейской промышленности останется лишь тень. В понедельник экономический гуру ЕС и бывший глава Европейского центрального банка Марио Драги выступил с не менее грозным посылом. Именно высокими счетами за электроэнергию он обосновал необходимость масштабной перестройки всей европейской экономики.
“Момент действительно тревожный, — заявил он, представляя свой доклад. — Мы не можем больше закрывать глаза”.
С его диагнозом полностью согласны чиновники ЕС в Брюсселе, запросившие оценку Драги и уже начавшие внедрять ее в свою работу. “Топ-менеджер” ЕС Урсула фон дер Ляйен назвала предложение Драги об ускорении зеленой промышленности в Европе “по сути той же идеей, что продвигаем мы сами”.
Но времени мало. Хотя возобновляемая энергия дешевеет, на системные изменения уйдут годы. Тем временем, перепроизводство в Китае подрывает долю европейского рынка внутри блока и за рубежом, а новые энергоемкие технологии (в частности, электромобили и искусственный интеллект) создают дополнительную нагрузку на местные электросети.
“Впервые со времен холодной войны, — сказал Драги, — мы должны всерьез тревожиться за самосохранение”.
Новая нормальность
К сентябрю 2022 года, когда подводный взрыв у берегов Германии серьезно повредил трубопроводы “Северный поток”, поставки трубопроводного газа из России в страны ЕС сократились до минимума. Физический разрыв этой связи лишь подчеркнул новую истину: пути назад больше нет.
Энергетический шок, последовавший за российской спецоперацией на Украине, Европа выдержала лучше, чем ожидалось. Цены взлетели, но резервы не исчерпались. Страны отыскали новые источники топлива. Обошлось без отключений отопления, чему, впрочем, немало способствовали выборочные остановки промышленности.
С тех пор цены на энергоносители упали. Но они по-прежнему выше, чем до 2022 года — и, что важнее всего, выше, чем у конкурентов. Международное энергетическое агентство оценивает, что в 2023 году электроэнергия обходилась Европе вдвое дороже, чем США.
Причина во многом связана с переходом с дешевого российского газа на дорогостоящий СПГ. В отличие от трубопроводного газа из Москвы, СПГ лишен преимущества долгосрочных контрактов, стабилизирующих цены. Топливо просто достается тому, кто предложит самую высокую цену. Все решает переменчивый свободный рынок.
СПГ также сопряжен с повышенными транспортными расходами — и его необходимо сжижать и регазифицировать — иными словами, дополнительные затраты практически на каждом шагу.
К счастью для Европы, высокие цены всегда были ей по карману, сказала профессор политической экономии Кембриджского университета Хелен Томпсон. Но сегодня Старый Свет зависит от газа, который стоит в четыре-пять раз дороже, чем в США.
Это следствие опрометчивой долгосрочной ставки. ЕС — и особенно Германия — долгие годы доверяли энергообеспечение своей промышленности России. Теперь же европейская промышленность пристрастилась к топливу из США и с Ближнего Востока.
“Полагаю, новая нормальность — это зависимость от СПГ из Катара и США”, — рассуждает Томпсон. Это означает зависимость от стычек на Ближнем Востоке, а также капризов переменчивой американской политики.
“Вопрос в том, какое из этих двух зол меньше”, — резюмировала она.
Обесточивание
Кристоф Кейм шутливо называет свою компанию по формованию пластика “рукопожатной”: его бизнес зависит от качества, надежности и личном доверии клиентуры.
Он гордится сотрудниками. Один из них по совместительству работает татуировщиком, сказал Кейм, демонстрируя фотографию первого детища своего коллеги — тонко очерченного лика Иисуса, выписанного тонкими линиями. Еще один — сирийский беженец, до гражданской войны бывший госслужащим.
Когда цены резко взлетели в 2022 году, компании пришлось тщательно пересмотреть свою линейку. Там, где это было допустимо, она подняла цены. Некоторые продукты лишились экономического смысла и были сняты с производства. Не обошлось и без увольнений.
“Мы — промышленная страна, и нам нужна электроэнергия по разумной цене. Если цена непомерно высока, никто не будет вкладываться, и никто не будет покупать”, — сказал бизнесмен.
Сегодня Германии не хватает ни того, ни другого. Промышленное производство в стране неуклонно снижается и, если не брать в расчет пандемию коронавируса, практически достигло десятилетнего минимума.
Компания BASF, крупнейший производитель химикатов в мире, потеряла треть своей биржевой стоимости после энергетического шока. А крупный производитель стали ThyssenKrupp закрыл завод и объявил о дальнейших сокращениях.
Речь идет о ключевых отраслях для современного общества — фармацевтика, микросхемы, очистка воды, автомобили. Почти везде востребованы химикаты или сталь.
“Германия сейчас явно отстает в Европе как по экономической активности, так и по производительности, — сказал Самер Мосис, руководитель отдела исследований компании Energy Aspects, изучающей рыночные данные. — В долгосрочной перспективе это действительно ставит под вопрос привычное положение страны в мировом промышленном порядке”.
Но она не одна: страдают и другие. Во Франции и Италии объем промышленного производства скатился ниже уровня 2021 года. А ЕС в целом потерял с начала пандемии свыше 800 тысяч рабочих мест в обрабатывающей промышленности, как явствует из анализа Европейского института профсоюзов.
“Помехой стали цены на энергоносители, — сказал главный специалист по Германии из компании Oxford Economics Оливье Ракау. — Бизнесу стало невыгодно производить определенные вещи в Европе”.
Особенно тяжелый период выдался для европейской сталелитейной промышленности. Пандемия на некоторое время остановила новое строительство, снизив спрос. Затем ударил энергетический шок. Между тем, перепроизводство Китая затруднило конкуренцию как за рубежом, так и внутри блока.
К чему это привело? Выплавка стали в ЕС в 2023 году упала до низшего уровня с 1960 года, когда Европейская сталелитейная ассоциация начала вести учет, объяснил директор организации по энергетике и климату Адольфо Айелло.
Сложно себе представить более неудачный момент. Сталелитейная промышленность пытается обезуглеродить свое производство, заменяя природный газ водородом или электрическими печами. Предложенные альтернативы гораздо более энергоемки. По оценкам Европейской сталелитейной ассоциации, отрасли потребуется удвоить энергопотребление — при этом одно лишь необходимое увеличение превышает совокупное энергопотребление такой страны, как Бельгия, вдвое.
Там, где светит солнце
Поскольку промышленность угасает, а дешевый газ канул в прошлое, эко-активисты и поборники окружающей среды ухватились за шанс отрекламировать свое излюбленное решение: возобновляемые источники энергии.
Сочетание политики и нужды повлекло за собой резкий рост безуглеродной энергетики в Европе с тех пор, как Россия начала спецоперацию на Украине. В прошлом году ЕС получил 44% своей электроэнергии из возобновляемых источников — для сравнения, до конфликта их доля составляла 37%. Хотя немало копий было сломано из-за закрытия атомных электростанций, Германия расширяет ветряную и солнечную энергетику с головокружительной скоростью.
США недавно снискали похвалу от зеленых за Закон о сокращении инфляции, однако в ЕС схема торговли квотами на выброс углерода действует уже почти 20 лет. Это взвинтило цены на электроэнергию, но при этом помогло сократить реальные выбросы, поскольку каждая тонна углерода обходится нарушителям примерно в 60 евро.
Но Кристоф Кейм — за рулем BMW, в белой рубашке с закатанными рукавами и с роскошными часами на запястье — никакой не зеленый. План Брюсселя по поэтапному отказу от бензиновых автомобилей с двигателем внутреннего сгорания он считает ошибкой. Налоги на выбросы углекислого газа тянут бизнес на дно. Из-за перехода на зеленую энергию люди нищают.
Тем удивительнее видеть аккуратные ряды солнечных панелей на крыше его фабрики.
Их установка завершилась лишь два месяца назад. Кейм рассуждает о покупке без розовых очков. Она продиктована отнюдь не желанием спасти планету: “Солнечная энергия — это инвестиция, вопрос лишь в том, какова ее окупаемость”.
Когда Кейм впервые задумался об установке солнечных панелей, они обошлись бы ему в 150 тысяч евро. Спустя два года, когда он, наконец созрел, они упали в цене до 90 тысяч евро. Кейм подсчитал, что “отобъет” деньги за восемь лет, продавая электроэнергию обратно в электросеть.
Но возобновляемая энергия еще не панацея для промышленности — по крайней мере пока.
Несмотря на зеленый бум, возобновляемые установки позволят Европе “структурно снизить свои расходы на электроэнергию не раньше середины 2030-х”, объясняет эксперт по промышленной политике из аналитического центра “Брейгель” (Bruegel) Симоне Тальяпьетра.
На данный момент быстрее всех других возобновляемых источников растет солнечная энергия. Дешевые солнечные панели китайского производства повсюду. Для потребителей это экономически выгодный товар. Но для политиков — головная боль. Европейские производители солнечных батарей без аналогичной государственной поддержки чахнут, и в результате Китай практически подмял под себя все солнечное оборудование Европы.
“В настоящее время на Китай приходится 95% европейских поставок в этой области, — подчеркивает аналитик Центра исследований энергетики и чистого воздуха Белинда Шепе. — И вряд ли это изменится в краткосрочной перспективе”.
В отличие от природного газа, солнечные панели — это долгосрочная инвестиция. Но установку новых фотоэлектрических систем ЕС фактически держит на карандаше Китай — могущественный геополитический соперник.
Выживает сильнейший
Решение этих головоломок — главный приоритет ЕС, который на этой неделе представит новое руководство.
Драги задал тон в понедельник своим громким заявлением о “перезагрузке” всей экономической политики Европы. Весь блок должен сплотиться, чтобы шире делиться ресурсами, полностью переосмыслить свой энергетический рынок и вложить миллиарды в отрасли завтрашнего дня.
“Делай, иначе тебя ждет медленная агония”, — сострил Драги в ответ на вопрос, можно ли считать главным посылом его доклада “Делай или умри”?
Стоя подле Драги, Урсула фон дер Ляйен подтвердила свою верность прежним планам. Она сказала, что прозвучавшие призывы к масштабным инвестициям в отрасли, которые помогают сократить выбросы углерода и расходы на энергию, “уже отражены” в законах, которые пока на стадии доработки.
Законопроект, получивший название “Чистый промышленный курс” (по аналогии с “Новым курсом” Рузвельта времен Великой депрессии в США. — Прим. ИноСМИ), — одно из главных обещаний фон дер Ляйен на первые сто дней ее второго срока на посту председателя Европейской комиссии. В Брюсселе меж тем разгорелась активная закулисная обработка: целые отрасли и их лоббисты соперничают за то, чтобы закон отразил именно их приоритеты.
Как бы то ни было, специалисты и промышленность сходятся в том, что европейские электросети устарели, плохо друг с другом связаны и лишены подобающего хранилища для избыточной энергии. Эту проблему упомянул сам Драги в понедельник. Раздробленная и устаревшая энергосистема не дает извлечь максимум выгоды из возобновляемой энергии, которая слишком не доходит до адресата и которую нельзя “сложить про запас”.
Кроме того, назрел вопрос посложнее: как расставить приоритеты для отечественных отраслей. Исторически ЕС отстаивал свободный рынок, но в последнее время все громче зазвучали требования ввести пошлины на дешевый зеленый импорт и заключать государственные контракты лишь с европейскими энергетическими компаниями.
Драги тоже призвал к защите определенных отраслей. Этот поворот давно назрел, учитывая, что именно репутация “самой открытой экономики в мире” сделала Европу “более уязвимой, чем другие”.
“Разумеется, самый дешевый путь к достижению наших климатических целей может предложить Китай, — сказал Драги. — Но конкуренция со стороны Китая при поддержке государства представляет угрозу развитию наших чистых отраслей”.
Брюсселю также предстоит разрубить своего рода гордиев узел: он хочет позволить правительствам субсидировать местных производителей — особенно в мутной, хоть и модной отрасли “чистых технологий”, которая у всех на слуху, — но не может позволить Нидерландам или Испании тратить средства, недоступные Кипру или Румынии. Это еще один вопрос, который требует общеевропейского решения, сказал Драги.
“Аргументы в пользу единого ответа никогда не были столь убедительны”, — сказал он.
Между тем, любые задержки неизбежно усугубят потерю рабочих мест, прогонят из Европы еще больше отраслей и окончательно подорвут надежду на панъевропейский проект. На недавних выборах во Франции восходящая звезда крайне правого “Национального объединения” Жордан Барделла обвинил в высоких ценах на энергоносители Германию.
“Сейчас идет деиндустриализация, — сказал генеральный директор Европейского совета химической промышленности Марко Менсинк. — У нас есть время примерно до 2030 года. Дольше мы не продержимся”.
Сам ЕС берет свое начало в тяжелой промышленности — с основанного в 1951 году Европейского объединения угля и стали. Крупный промышленный спад станет тяжелым ударом для блока — не только символическим, но и экономическим.
“Бюджетный дефицит стремительно растет в большинстве стран, — сказал встревоженный европейский дипломат, пожелавший сохранить анонимность. — Если ЕС не сможет сбить цены на энергоносители, на карту будет поставлено не только государство всеобщего благосостояния, но и военные и оборонные возможности”.
Короче говоря: “Если мы замешкаемся, нам крышка”, — заключил он.
