Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Заявления Эрcина Татара не являются рутинной дипломатической риторикой, пишет Haqqin. За президентом непризнанной Турецкой Республики Северного Кипра стоит Анкара, находящаяся в состоянии борьбы с другими странами региона за влияние на Восточное Средиземноморье.
Эльнур Эминоглу
На фоне новостей о военных соглашениях, достигнутых между Государством Израиль и Республикой Кипр, а также о растущем израильском военном присутствии в портах, на аэродромах и в совместных учениях с армией Кипра, президент непризнанной Турецкой Республики Северного Кипра Эрсин Татар обвинил Израиль в совершении "опасной ошибки".
По словам Татара, присутствие израильского оружия и военной инфраструктуры в районе, находящемся под контролем Республики Кипр, воспринимается как угроза не только Северному Кипру, но и самой Турции.
Публично высказывая обеспокоенность, Эрсин Татар в то же время решительно отверг слухи о возможном присутствии на территории Северного Кипра иранских сил или прокси-группировок ИРИ (Исламской Республики Иран — прим. ИНоСМИ) вроде ХАМАС или "Хезболлы".
Однако, по мнению аналитиков, формулировка заявлений Татара и риторика самого президента Реджепа Тайипа Эрдогана напоминают не столько дипломатические ноты протеста, сколько завуалированное и достаточно грозное предупреждение. Турция, переживающая период экономической нестабильности, но сохранившая в регионе внушительные военные ресурсы, ясно дает понять: ее влияние на турецкой половине Кипра — это не тема международного признания, а вопрос военной силы и политической воли.
Фон событий вокруг Кипра особенно тревожен в свете тесного сближения Реджепа Тайипа Эрдогана с президентом Дональдом Трампом, который после возвращения в Белый дом проводит курс на переформатирование внешней политики США в духе одностороннего прагматизма. И в этом плане Турция и США, ранее расходившиеся по вопросам Сирии, курдской автономии, ликвидации российских комплексов С-400 и НАТО, неожиданно сблизились. В риторике американского президента Эрдоган все чаще представляется не как проблемный партнер, а как необходимая и крайне важная фигура для сдерживания Ирана и России в южных коридорах НАТО.
Параллельно с официальными заявлениями турок-киприотов на севере Никосии тысячи граждан вышли на улицы. Протесты, организованные левыми профсоюзами и студенческими движениями, направлены не столько против Израиля, сколько против самой Турции. Демонстранты обвиняют Анкару в попытке навязать светскому обществу политический ислам, используя для этого систему образования и культуру, меняя идентичность поколения. По сути, кипрская линия разделения становится все более заметной не только в физическом, но и в идеологическом смысле.
Тем временем Израиль закрепляется в инфраструктуре на юге острова Кипр, одновременно развивая сотрудничество в рамках нового стратегического партнерства, охватывающего безопасность, энергетику и разведку, с Францией, Великобританией и даже с Индией. На Кипре уже действуют две британские военные базы. Теперь же, по словам Эрсина Татара, помимо британцев, американцев, французов и даже индийских кораблей, в регионе все активнее проявляет себя Израиль. Столь мощное сосредоточение сил вызывает у Анкары не просто обеспокоенность, а подозрение: речь может идти не о стандартном военном сотрудничестве, а о создании некоего регионального альянса, острием направленного против Турции.
Исторически Турция считает Кипр зоной своих жизненных интересов. Вторжение в 1974 году, раздел острова, десятилетия непризнания Северного Кипра и попытки его полной интеграции в состав Турции — все это часть стратегии удержания региона под контролем. И любая попытка изменить баланс сил, тем более в пользу Израиля, отношения с которым остаются напряженными, воспринимается в Анкаре как прямой вызов.
На первый взгляд, речь идет об опасениях из-за размещения оружия. На деле же Израиль и Турция борются за влияние в Восточном Средиземноморье — регионе, богатом газом, пересеченном энергетическими маршрутами и потенциально способном перераспределить политические потоки в Европе и Азии. Сюда же вплетаются интересы Египта, Ливана, Греции и Италии.
Турция, оказавшаяся вне "Форума по газу Восточного Средиземноморья", рассматривает усиление Израиля как угрозу собственной энергетической автономии и политическому престижу.
Таким образом, заявления Татара — это не рутинная дипломатическая риторика, а тонкий политический сигнал о готовности Турции реагировать силой, если Израиль или его партнеры пересекут, с точки зрения Анкары, красные линии.
Пока эта позиция выражается на словах, но при нынешней взрывоопасности Ближнего Востока и отсутствии механизмов международного контроля за действиями локальных держав любое неверное движение может стать бикфордовым шнуром к вспышке нового регионального конфликта.
