Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
США уже не хотят быть империей и делают ставку на прагматизм и защиту собственных интересов, пишет Do Rzeczy. Трамп решил отказаться от избыточных усилий на международной арене. И новая стратегия национальной безопасности — это сознательная, но сильно запоздалая адаптация Америки к изменившейся реальности.
Михал Крупа (Michał Krupa)
Если Трамп действительно станет следовать ключевым принципам Стратегии национальной безопасности, значит, стремиться к мировому господству он не будет. Целью его политики является экономическое, военное и стратегическое усиление Америки, которая ему досталась, а также выбор долгосрочного курса для последующих поколений лидеров. Американский век окончательно подошел к концу. Добро пожаловать в многополярное столетие.
Америка больше не хочет быть империей— по крайней мере, на бумаге это выглядит именно так. После десятилетий бесконечных военных вмешательств, "экспорта демократии" и продвижения глобализма Соединенные Штаты делают ставку на прагматизм, самодостаточность и защиту собственных интересов.
Опубликованная 4 декабря 2025 года Стратегия национальной безопасности США стала в трансатлантическом мире предметом бурного обсуждения. Этот краткий 29-страничный документ, изданный во вторую каденцию президента Дональда Трампа, сигнализирует о решительном разрыве с глобально-гегемонистскими амбициями, которые определяли внешнюю политику США на протяжении десятилетий. Неоконсерваторы и либеральные интернационалисты рассматривали Америку как вечного глобального гегемона, экспортирующего демократию, капитализм и добивающегося соблюдения западных норм с помощью бесконечных военных интервенций и "цветных революций". Нынешняя же Стратегия делает ставку на реализм, в котором так заинтересовано государство, уставшее от сложных игр на международной арене, фискального бремени и многочисленных внутренних кризисов.
Как отмечает на страницах издания The American Conservative Хуан Виласмил (Juan Vilasmil), Стратегия "прекрасна" своей "ясностью", поскольку ориентируется на "конкретные интересы реального, нашего собственного народа", а не на "теориях, лозунгах или туманных дискурсах" о "международной общественности".
Другой наблюдатель подчеркивает значение Стратегии для будущего западного мира, представляя ее как вызов – как это сформулировано в самом документе – "цивилизационному стиранию" Европы и как курс на возрождение суверенности национального государства, основываясь на идеях таких мыслителей, как Иоганн Готфрид фон Гердер (Johann Gottfried von Herder) и Самуэль Хантингтон (Samuel Huntington). Последний в 1996 году писал на страницах издания Foreign Affairs: "Главная обязанность лидеров Запада состоит не в том, чтобы пытаться изменить другие цивилизации по образу и подобию Запада (что все чаще выходит за рамки их возможностей), а чтобы сохранять и обновлять уникальные особенности западной цивилизации. Эта ответственность возлагается главным образом на самое могущественное государство Запада — Соединенные Штаты Америки. Америке нет никакой особой пользы ни от глобализма, ни от изоляционизма, ни от мультилатеризма, ни от унилатерализма. Наоборот, в интересах Соединенных Штатов отказаться от этих крайностей и взять вместо этого на вооружение атлантическую политику, основанную на тесном сотрудничестве с европейскими партнерами – политику, которая будет защищать и продвигать интересы, ценности и культуру той уникальной цивилизации, которую они вместе образуют".
Заоблачные расходы
Похоже, что после года хаоса, противоречивых заявлений, неожиданных шагов в области национальной безопасности и внешней политики администрация Дональда Трампа, столкнувшись с реальностью многополярного мира, сделала ставку — по крайней мере, на теоретическом уровне — на внутреннее обновление и отказ от избыточных усилий на международной арене, подписавшись тем самым под основными постулатами движения MAGA.
Чтобы понять, насколько революционный характер носит нынешняя Стратегия, необходимо хотя бы бегло взглянуть на мрачное наследие гегемонистского мышления, основанное на крови и разрушении. После Холодной войны такие неоконсерваторы, как Пол Вулфовиц (Paul Wolfowitz), а также либеральные интернационалисты, например, Анна-Мари Слотер (Anne-Marie Slaughter), объявили Соединенные Штаты "незаменимой нацией", однополярным центром силы, которая используется для того, чтобы преобразить мир. Эта сила проявлялась, в частности, в смене режимов в Ираке, Афганистане, в "гуманитарных бомбардировках" Ливии и в гибридной войне на территории Сирии. НАТО расширилось на восток, торговые пакты вроде Транстихоокеанского партнерства ограничивали соперников, по всему миру создавались и поддерживались плацдармы "либерального порядка", и все это в то время, когда внутренняя инфраструктура США разрушалась, а материальное положение американского среднего класса последовательно ухудшалось.
Человеческие и финансовые затраты были ошеломляющими: более 8 триллионов долларов, потраченных на войны после 11 сентября 2001 года, более 7 тысяч погибших военных и травматизация общественного сознания такими поражениями, как это было в Афганистане. Более 40% ветеранов периода "глобальной войны с терроризмом" в сентябре (из примерно 2-3 миллионов человек, которые участвовали в этой войне) получают от Департамента по делам ветеранов пособия по инвалидности; ожидается, что в ближайшие 30 лет их доля вырастет до 54%. Это сотни тысяч временно или пожизненно нетрудоспособных и нуждающихся в постоянной помощи людей. Последние опросы свидетельствуют о глубокой усталости американцев, большинство из которых выступают против новых военных интервенций США.
Стратегия открыто называет эту погоню за глобальным первенством фактором ослабления Америки. Как говорится в своеобразной преамбуле к этому документу: "После окончания Холодной войны отвечающие за американскую внешнюю политику элиты сами себя убедили в том, что постоянное господство США над всем миром будто бы отвечает интересам страны. Между тем дела других государств должны волновать нас только в той мере, в какой мере их действия непосредственно угрожают нашим интересам. Эти элиты серьезно просчитались в отношении готовности Америки бесконечно нести глобальные бремена, которые для простых граждан не ассоциировались с национальными интересами. Они также переоценили способность США одновременно поддерживать огромное зарегулированное социально-административное государство и колоссальный военный, дипломатический и разведывательный аппарат, действующий по всему миру. Эти элиты сделали ставку на глубоко ошибочные и разрушительные идеи глобализма и так называемой свободной торговли, что привело к ослаблению среднего класса и деградации промышленной базы – тех опор, на которых держится американская экономическая и военная мощь. Они также позволили союзникам и партнерам перекладывать расходы на собственную оборону на американских налогоплательщиков, а иногда даже вовлекать Соединенные Штаты в конфликты и споры, имеющие решающее значение для интересов европейцев, но незначительное или совершенно несущественное с точки зрения Америки".
Критика Европы
Как отмечает бывший британский дипломат и офицер МИ-6 Аластер Крук (Alastair Crooke), новая национальная стратегия США вносит "необходимую корректировку", избегая "глобальной гегемонии", "господства" и "идеологических крестовых походов" в пользу "прагматического, коммерческого реализма, сосредоточенного на защите ключевых национальных интересов". Другие аналитики связывают отказ от гегемонистской политики с более глубокими, философскими соображениями, с опорой на романтизм эпохи пост-просвещения: называется Жан-Жак Руссо, настаивающий на общности культур как основе политической сплоченности, а также Иоганн Готфрид фон Гердер с его концепцией фольклора и культуры как проявления уникального духа отдельных народов ("Ни одна нация не была назначена Богом избранным народом"). Можно сказать, что Стратегия ставит активно продвигаемую американскую уникальность в один ряд с уникальностями других наций. Не считая отказа от гегемонизма, наиболее значительным элементом Стратегии с точки зрения ее практических последствий является, однако, декларация "прекращения политики постоянного расширения НАТО", а также критика Европы.
Стратегия обращает внимание на европейскую экономическую стагнацию, демографический кризис, потерю суверенитета, передачу рычагов управления Брюсселю и прогрессирующее "цивилизационное стирание".
"Мы хотим, чтобы Европа оставалась европейской, чтобы она вернула себе цивилизационную уверенность в себе и отказалась от своей ошибочной одержимости всеохватывающим регулированием", — говорится в Стратегии. Документ называет элиту Европейского союза угрозой будущему самой Европы и, как следствие, интересам Соединенных Штатов. В тексте прямо говорится, что поддержка европейских патриотических и суверенных сил и усиление сопротивления нынешнему политическому курсу Европы отвечает интересам Вашингтона. Как отмечает Крук: "Таким образом, возмущение европейских элит, вызванное резкой критикой Европы, содержащейся в Стратегии, связано не только с тем, что Соединенные Штаты явно отворачиваются от правящего класса в Европе, который до сих пор готов был подчиниться Америке почти безоговорочно. Этот документ резко осуждает подрыв этими элитами принципов демократии и даже ставит под сомнение их пригодность в качестве будущих союзников".
Стратегия возвращает в американскую государственную политику рассудительность, напоминая о том, как американские отцы-основатели предупреждали об опасности "токсических альянсов". Вашингтон больше не будет субсидировать "дармоедов" или уступать суверенитет таким институтам, как ООН или ВТО; дипломатические, экономические и военные инструменты будут внедряться с учетом реальной выгоды, на основе "взаимности и справедливости" в качестве руководящих принципов.
Иерархический подход меняет приоритеты: внутренняя жизнеспособность страны теперь находится на первом месте, затем идет безопасность полушария и вопросы соперничества великих держав. Экономическая мощь считается "ключевой для национальной безопасности", для чего декларируется более тесное сотрудничество правительства с частным сектором, а американские послы превращаются в промоутеров бизнеса для обеспечения контрактов и повышения конкурентоспособности США. Вопросы обеспечения безопасности границ плавно интегрируются с внешней политикой, при этом массовая миграция и наркокартели рассматриваются как экзистенциальные угрозы, а не периферийные проблемы.
Самой поразительной новинкой в Стратегии, вопреки истерической реакции европейских элит, является не обоснованное прекращение экспансии НАТО или стремление к "стратегической стабильности" в отношениях с Россией, а придание Западному полушарию первостепенного значения. Как отмечает Виласмил: "Стратегия национальной безопасности наконец признает то, что было очевидно уже давно: Азия может быть глобальным приоритетом, но цивилизационным приоритетом является [западное] полушарие".
В оптике нынешней администрации США Латинская Америка на протяжении многих лет рассматривалась как "довесок", поэтому Вашингтон допускал экономическую экспансию в этот регион Китая, стимулирующее миграцию нестабильное поведение Венесуэлы, а также деятельность мексиканских картелей, наводняющих США фентанилом, что являлось для США куда более явной и прямой угрозой, чем отдаленные конфликты.
Документ объявляет "дополнение Трампа" к доктрине Монро стратегическим императивом: полушарие должно противостоять "враждебному вмешательству извне и захвату ключевых ресурсов. Стратегия при этом поддерживает критические цепочки поставок", с чем и связана "корректировка нашего глобального военного присутствия для решения неотложных угроз в нашем полушарии с акцентом на указанные в данной стратегии миссии, и сокращение активности в регионах, значение которых для национальной безопасности США в последние десятилетия или годы снизилось".
Близость формирует мощь — великая держава не может проецировать влияние во всем мире, теряя при этом власть в регионе. Китай инстинктивно защищают свои соседние регионы; Америка должна поступать так же, потому что государство, которое не сможет контролировать свои границы, не может контролировать собственную судьбу. Это возвращение к классической американской континентальной идее, от Александра Гамильтона до Джона Квинси Адамса, которые видели в стабильности и развития Западного полушария залог выживания США.
Сила измеряется умом
Реакция на Стратегию была бурной и в то же время предсказуемой: премьер-министр Дональд Туск сетовал на X: "Европа — ваш ближайший союзник, а не проблема"; СМИ, такие как The Guardian, сообщали о доносящихся из Кремля "похвалах" Трампу, The Washington Post отмечало, что Европа является целью враждебных действий США, хотя таковой должны быть Россия и Китай. В отчете портала Politico Стратегия национальной безопасности описывалась как "в значительной степени совместимая с российским взглядом на мир". По мнению обозревателей Politico, одобрительные комментарии Москвы об этом документе "свидетельствуют о том, насколько тесными стали отношения США и РФ с тех пор, как Трамп в начале этого года вернулся в Белый дом".
Бывший шведский премьер-министр Карл Бильдт пошел еще дальше и охарактеризовал изменение отношения США к Европе как смещение "вправо от самой крайней правой точки". Лозунги элит, не имеющих понятия, что делать с собой и Европой, и скучающих по милому их сердцу воображариуму Джо Байдена все те же: демократия против авторитаризма, свет против тьмы, ЛГБТ* против Владимира Путина. Для них такие понятия, как баланс сил или реализм опасно приближаются к "фашизму".
Однако, если взглянуть на этот документ рациональным и холодным взглядом, Стратегия США сигнализирует о сознательной (и сильно запоздалой!) адаптации Америки к многополярной реальности, о том, что Вашингтон однозначно отказывается слушать какофонию защитников "однополярного мира" и делает разворот в сторону "вневременных" законов баланса сил.
Для уставшей от войн, разочарованной из-за утраты своей некогда бесспорной мощи нации эта благоразумная политика обещает обновление: перераспределение огромных средств, которые тратились на оборону, в пользу инфраструктурных проектов, использование пошлин для возрождения собственного производства, защита границ.
Если Трамп действительно будет следовать ключевым принципам этой Стратегии национальной безопасности, он не станет стремиться к мировому господству. Его политика призвана укрепить Америку, которая ему досталась, экономически, в военном и стратегическом плане и задать устойчивый курс для последующих поколений лидеров. Американское столетие окончательно подошло к концу. Добро пожаловать в многополярный век, где реальная власть измеряется мудростью, прагматизмом и способностью защищать свой собственный "внутренний двор", а не бесконечными военными экспедициями. Как восклицал в 90-х известный консервативный республиканец Пэт Бьюкенен (Pat Buchanan): "Республика, а не империя!". Движение MAGA и поддерживающие его интеллектуалы поняли, что пришло время — Америке пора стать сильной, более самодостаточной и готовой существовать в условиях нового, более сложного мира – по крайней мере, на бумаге.
* Запрещенное в РФ экстремистское движение, прим. ред.
