Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
С тех пор, как Россия начала спецоперацию на Украине, в мире почти не обсуждаются провалы западной политики в регионе и вопросы мирного сосуществования с Россией — и это большая ошибка, пишет The Times. США и Европе пора прекратить воевать с Россией, необходимо найти точки соприкосновения, которые и будут гарантиями безопасности в мире.
Мировые лидеры игнорируют уроки истории, если не ищут новых способов взаимодействия с Москвой.
В ноябре 1991 года, когда Советский Союз был на грани распада, британский посол в Москве Родрик Брейтуэйт получил предупреждение от советника Михаила Горбачева, лидера-реформатора, которого вот-вот должны были смести вместе со страной, которую он пытался — и не смог — спасти.
"Возможно, Россия сейчас переживает не лучшие времена, — сказал советник Брейтуэйту. — Но реальность такова, что через одно или два десятилетия Россия вновь утвердит себя в качестве доминирующей силы на этом огромном географическом пространстве".
Его слова, позже повторенные мне послом, предвещали напористый курс действий Владимира Путина с тех пор, как он стал президентом в 2000 году, кульминацией которого стала российская спецоперация на Украине.
СВО началась шесть месяцев назад и продолжается до сих пор. Ставки в ней вряд ли могут быть выше. Боевые действия последних дней вокруг Запорожской атомной электростанции на реке Днепр побудили мировых лидеров предупредить об опасности ядерной катастрофы в самом сердце Европы. Катастрофы, похожей на аварию в Чернобыле в 1986 году, чуть более чем в 650 километрах к северо-западу.
Эта авария одновременно высветила недостатки советской системы и ускорила ее упадок. Катастрофа в Запорожье стала бы таким же последствием напряженности, которая накалилась в регионе как прямой результат распада СССР.
Международное сообщество должно каким-то образом найти способ разрядить эту напряженность. Тем не менее, похоже, что Запад мало задумывается о том, как он будет сосуществовать с Россией, если обе стороны будут сражаться друг с другом до конца.
Было бы неправильно полагать, что перед нами на Западе только "проблема Путина". История показывает, что на самом деле это "проблема России", которая будет сохраняться еще долго и после того, как нынешний глава Кремля окончательно уйдет.
Отложенные войны
Истоки нынешнего военного конфликта на Украине лежат в незавершенных событиях 1991 года. Распад Советского Союза на 15 входящих в его состав республик произошел по произвольно установленным внутренним "административным" границам, которые в одночасье превратились в границы между суверенными государствами. Это оставило сложное наследие в виде 25 миллионов этнических русских, оказавшихся в чужих странах.
Настолько острой была решимость Бориса Ельцина, лидера России, самого могущественного из 15 других лидеров, свергнуть Горбачева и порвать с коммунистическим прошлым, что он был готов принять вышеизложенное — тем самым избежав тогда кровопролития, которое ознаменовало, например, медленный крах в 1990-х годах Югославии, еще одного многонационального коммунистического государства.
<...>
Но именно "потеря" Украины особенно беспокоила Путина из-за ее больших размеров и общей с Россией истории, начавшейся около тысячи лет назад еще в Киевской Руси. Контроль над территорией современной Украины сильно менялся от средневековья до советского периода, но с 1660-х годов ее большая часть управлялась из российских столиц — Москвы или Санкт-Петербурга. После 1991 года на Украине проживала наибольшая часть 25-миллионной заграничной русской диаспоры.
По данным переписи, проведенной за два года до распада Советского Союза, 22,1% населения Украины — около 11,4 миллиона человек — назвали себя русскими. Эта цифра вырастала уже до 65,6% в Крыму, который был только номинально частью Украины, потому что Никита Хрущев, тогдашний кремлевский лидер, передал его из советской России УССР в 1954 году. В то время и Россия, и Украина были частью единого Советского Союза.
Противоположные пути
В первые годы Путин был недостаточно силен, чтобы что-то сделать с проблемой русских на Украине. Да у него и не было в этом острой необходимости: хотя после "оранжевой революции" 2004 года страна повернула на запад, вскоре она развернулась назад в сторону Москвы при Викторе Януковиче, русскоязычном украинском президенте, пришедшем к власти шесть лет спустя.
Реакция Кремля на спровоцированное Западом восстание на Майдане 2014 года, изгнавшее Януковича, была совершенно иной. <...>
Убежденность Путина, повторенная накануне спецоперации, в том, что Украина "никогда не имела своей подлинной государственности", отражала не только его собственную точку зрения, но и точку зрения многих его соотечественников. Согласно опросу, проведенному в том же месяце, около 64% россиян считали себя и украинцев "одним народом" — плод не только десятилетий кремлевской пропаганды, но и столетий тесных культурных, исторических и языковых связей.
На Украине же, напротив, с момента обретения независимости общественное мнение двигалось в противоположном направлении. Страна заново открыла для себя свое мятежное прошлое и развила собственную политическую культуру, сформированную в значительной степени воспоминаниями о "злодеяниях", якобы совершенных Москвой. Главным из них был "Голодомор", голод 1930-х годов, официально признанный в 2006 году украинским парламентом как геноцид, совершенный Сталиным. В том же февральском опросе только 28% украинцев считали себя и русских одним целым, хотя на преимущественно русскоязычном востоке страны эта цифра была значительно выше — 45%.
Украина как цель
В 1990-е годы предпринимались неуверенные попытки интегрировать Россию в Запад, но Кремль по-прежнему опасался вступать в какой-либо альянс в качестве младшего члена, хотя его ядерный арсенал в любом случае гарантировал бы ему место за мировым столом.
Взгляды на причины российской военной спецоперации — и на то, как ее можно было предотвратить, — продолжают оставаться водоразделом между различными мнениями на Западе. Между теми, кто претендует на то, что лучше других знает Россию, и так называемыми "реалистами" во главе с Генри Киссинджером, обвиняющими Америку в провоцировании кровопролитного конфликта. Последние считают, что "кремлевского лидера загнали в угол, расширив НАТО вплоть до российских границ".
99-летний бывший госсекретарь США настаивает на том, что было бы лучше, если бы Украина с ее 44 миллионами жителей, проживающих на территории, большей, чем Франция, оставалась бы нейтральным буфером между Россией и Западом. "Я всегда был за полную независимость Украины, — сказал он The Wall Street Journal в июле. — Но всегда полагал, что лучшая ее роль — быть чем-то вроде Финляндии". По иронии судьбы, правительство в Хельсинки в результате украинского конфликта само дало себя убедить отказаться от десятилетий нейтралитета и присоединиться к НАТО.
Но действительно ли "финляндизация" Украины предотвратила бы военный конфликт? <...>
В любом случае Запад сам создал худший из вариантов мироустройства вокруг Украины. НАТО заявила еще в 2008 году, что Украина может присоединиться к альянсу — к большой ярости Путина, который в исторической речи в Мюнхене годом ранее ошеломил западных политиков, раскритиковав Америку за навязывание однополярного мира, "в котором есть один господин, один сюзерен".
Более десяти лет спустя график вступления Украины в НАТО все еще не был согласован, да и вряд ли теперь он будет согласован когда-либо.
Украина осталась в худшем положении, зажатой между двумя мирами. Кремль изображает ее марионеткой НАТО, но, несмотря на растущие потоки западного оружия, она не может быть полностью уверенной в защите, гарантированной членам альянса пятой статьей учредительного договора альянса. Получилось так, что она превратилась в цель с нарисованной на спине мишенью.
Взаимодействие с Россией
С тех пор, как Россия начала спецоперацию на Украине, в мире мало обсуждались провалы западной политики в регионе. Вместо этого внимание медиапространства было сосредоточено на развитии конфликта, а также на Владимире Зеленском, президенте Украины и сопротивлении ВСУ.
<...>
Для Путина возвращение Крыма, который он назвал "святой землей России", стало знаковым достижением. Его потеря может создать экзистенциальную угрозу Кремлю и спровоцировать дальнейшую эскалацию — возможно, как опасаются некоторые, даже с применением ядерного оружия на поле боя, хотя министр обороны Сергей Шойгу заявил на прошлой неделе, что в этом "нет необходимости".
Западные лидеры по большей части хранят молчание о том, как взаимодействовать с Россией и сейчас, и когда конфликт, в конце концов, закончится. Президент Франции Эммануэль Макрон оказался исключением, затронув эту тему в его начале. "Мы не можем просто стереть Россию с лица земли — она все еще здесь, — сказала Сильви Берман, посол Франции в Москве с 2017 по 2019 год, которая защищала решение Макрона продолжать переговоры с Путиным даже в первые недели спецоперации. — Мы не собираемся искать решение, изолируя Россию и не имея с ней никаких контактов".
Позиция Макрона — и его предупреждение об опасности "унижения Путина" — привели к тому, что французского президента пригвоздили к позорному столбу "за умиротворение". Однако Джо Байден не изложил собственных военных целей Америки с тех пор, как в марте сказал, что Путин "не может оставаться" у власти, что вызвало поспешное опровержение Белым домом, заявившим, что президент не призывал к "смене режима".
Политики в Вашингтоне и Лондоне, похоже, склонны надеяться на то, что украинцы сами решат за них проблему на поле боя, изгнав российские войска из своей страны. А вскоре после этого из Кремля уйдет униженный Путин.
Это выглядит как принятие желаемого за действительное, и не только потому, что патовый вариант в развитии ситуации сегодня остается наиболее вероятным. Ни недовольные олигархи, ни недовольное население сейчас Путину явно не угрожают. Санкции как-то сказываются на российской экономике, но их полный эффект проявится еще очень нескоро.
<...>
Движение вперед
Напряженность между Востоком и Западом последних нескольких лет вряд ли когда-либо исчезнет, даже если Путин покинет Кремль.
Почти наивное восхищение россиян всем западным, с которым я сталкивался за семь лет работы корреспондентом в Москве в конце 1980-х — начале 1990-х годов, давно исчезло. Вместо этого тот период вспоминается как время, когда Россия была слабой, погруженной в хаос и получившей от западников удар в спину. А теперь Запад вообще обвиняют в том, что он всегда "держал за спиной кинжал".
Популярность Путина в 2000-х была основана на его репутации человека, который навел в стране порядок и обеспечил людям процветание. Его стремление восстановить величие России с тех пор все больше основывалось на антагонизме по отношению к Западу, разжигаемому такими комментаторами, как Владимир Соловьев, который выступает по телевидению и призывает к ядерной войне. У Николая Патрушева, главы Совета безопасности России, и у других влиятельных фигур в Кремле преобладают такие же "ястребиные" идеи, как и у самого Путина.
Не исключено, что спецоперация на Украине ослабит Россию и усилит ее изоляцию. Но кто бы ни стал преемником Путина, США и Европа должны будут найти способ конструктивно работать со страной, курс которой он определял на протяжении последних двух десятилетий. Западу нельзя допустить, чтобы Россия оставалась злобным и затаившимся образованием, которое отбрасывает мрачную тень на евразийский континент.
Однако и сама Россия тоже должна измениться, как это сделали Германия и Япония после Второй мировой войны, и западноевропейские страны после потери своих колоний. Как и бывшие империи до нее, Россия должна отказаться от своего имперского мышления и признать, что Украина и другие ее бывшие земли пошли разными с ней путями. И она должен научиться доказывать свое величие своими внутренними достижениями. В этом состоит наша великая надежда.
Автор: Питер Конради (Peter Conradi) — шеф европейского бюро The Times
