Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Отнять у России Крым ни у кого не получится, пишет автор статьи для Bloomberg. Он сравнивает фантастические планы Украины по "возвращению" полуострова с безумной идеей Черчилля об "освобождении" Восточной Европы от СССР, получившей название "Операция Немыслимое".
Уинстон Черчилль на собственном опыте усвоил, что для военного противостояния с русскими требуется много неприемлемых компромиссов.
Трудно изменить факты и "перевернуть" реальность. Это почти так же верно в геополитике, как и в науке. Я поддерживаю борьбу Украины за выживание против российского наступления. Однако уже почти год я утверждаю, что независимо от того, где лежит справедливость, и независимо от того, как долго будет продолжаться украинский конфликт, с военной точки зрения крайне маловероятно, что у президента России Владимира Путина можно будет отнять Крым, а, возможно, и Донбасс.
Россия может похвастаться многовековой историей и немалыми успехами в качестве вооруженного захватчика — иногда в континентальном масштабе. Самый яркий пример относится к 1945 году. К концу Второй мировой войны премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль не сомневался, что советский лидер Иосиф Сталин был монстром.
Однако большинство британцев, как и многие американцы, чувствовали огромную благодарность "дядюшке Джо" и русскому народу за то, что они понесли львиную долю человеческих потерь, потребовавшихся для уничтожения нацизма. Они не могли разделить ярость Черчилля по отношению к Сталину, который тиранил свою новую империю в Восточной Европе. Британцы устали от своего престарелого премьер-министра и особенно от его явного стремления искать для них новых врагов, с которыми они могли бы биться теперь, когда исчез Гитлер.
Как известно, Черчилль испытывал особые чувства, а, в частности, гнев, когда речь заходила о поляках. В сентябре 1939 года Великобритания и Франция открыто объявили войну Германии в ответ на неспровоцированное нападение Гитлера на Польшу. Но вооруженные силы этих союзников были в то время унизительно слабы. Некоторые видные британские деятели — и далеко не все из них были проплаченными умиротворителями фюрера — заявили, что смешно пытаться бороться с Гитлером, чтобы спасти далекое восточноевропейское государство, которому британская армия, флот и авиация ничем не могут немедленно помочь.
Талантливый молодой офицер королевской гвардии по имени Дэвид Фрейзер, ставший впоследствии генералом, писал:
"Ментальный подход англичан к войне всегда отличался их главными недостатками — вялостью ума и принятием желаемого за действительное… Людям, живущим в демократиях, просто нужно верить, что добро всегда побеждает зло. Все это, с британскими попытками пробудить моральные и идеологические страсти, имеет тенденцию работать против холодной концепции войны как продолжения политики другими средствами, как говаривал Клаузевиц, то есть сложного упражнения с конечными и достижимыми целями".
В Варшаве наивные поляки ликовали и пели у британского посольства, где посол Великобритании кричал с балкона: "Мы будем плечом к плечу бороться против агрессии и несправедливости!". Но, по правде говоря, англичане ничего подобного не сделали. Они нарушили свое довоенное обещание начать немедленные атаки бомбардировщиков на Германию, потому что боялись возмездия нацистов.
Французы также пообещали полякам, что в случае войны их армия нападет на Германию с запада в течение 13 дней после мобилизации. В действительности 7 сентября 10 французских дивизий продвинулись всего на восемь километров вглубь немецкой земли Саар. Потом они остановились. Разве это не похоже на сегодняшнее поведение западноевропейских стран, которые не с таким уж безграничным энтузиазмом поддерживают Украину?
К 5 октября 1939 года кампания была завершена. Немцы оккупировали Польшу, которая стала единственной страной в их империи, где в последующие пять лет практически не было коллаборации между захватчиками и захваченными. Самым грязным аспектом бесстыдного акта агрессии Гитлера было то, что немцы отступили в западную Польшу, уступив контроль над ее востоком Сталину, в соответствии с секретными условиями германско-советского пакта от августа 1939 года.
<…>
Все эти воспоминания были в голове у Черчилля, когда он гневался на состояние постгитлеровской Польши, положение ее людей, скованных новыми русскими цепями, в то время как Западная Европа праздновала свое освобождение от нацизма. Импульсивно премьер-министр ухватился за мысль о том, что если Сталин продолжит грубо нарушать условия Ялтинского соглашения о свободной Польше от февраля 1945 года, Запад должен заставить Москву соблюдать их "под дулом пистолета". Генерал сэр Алан Брук, председатель британского комитета начальников штабов, был поражен, когда Черчилль неофициально потребовал сообщить о перспективах возможного освобождения поляков англо-американскими армиями.
"Уинстон в восторге, — записал Брук в своем дневнике 13 мая. — У меня такое ощущение, что он уже тоскует по новой войне! Даже если это повлечет за собой войну с русскими!". Десять дней спустя, после дальнейших размышлений, премьер-министр уже формализовал свою просьбу. Он официально поручил начальникам штабов изучить перспективы противодействия "русскому медведю, который навис над половиной Европы" путем освобождения ее от оккупации Красной Армии еще до демобилизации британских и американских вооруженных сил.
Он попросил своих стратегов поискать средства "навязать России волю Соединенных Штатов и Британской империи", чтобы обеспечить "честную сделку по Польше". Этим стратегам было сказано, что они могут рассчитывать на поддержку американского и британского общественного мнения (которой на самом деле никогда нельзя было ожидать). Еще более неправдоподобным было то, что британские военачальники должны были ожидать, что могут "рассчитывать на использование немецкой рабочей силы и того, что осталось от немецкого промышленного потенциала". Целевой датой начала такого наступления было 1 июля 1945 года.
Министерство иностранных дел в ужасе отшатнулось от предложения Черчилля. Маршал Георгий Жуков, командующий советской оккупационной зоной, писал позже в своих мемуарах: он был проинформирован из секретных источников о том, что британский главнокомандующий в Германии фельдмаршал Бернард Лоу Монтгомери получил от Лондона указание складировать захваченное нацистское оружие использования его в перспективе против русских.
На последующем заседании Контрольной комиссии союзников в Германии Советы выступили с возмущенным протестом. Жуков писал: "Мы подчеркнули, что история знает немного примеров такого вероломства и предательства союзнических обязательств и долга".
Объединенный штаб стратегического планирования британского военного кабинета приступил к разработке подробных предложений по операции под кодовым названием "Операция Немыслимое" (Operation Unthinkable) — по наступлению западных союзников против русских. Я провел много часов, изучая этот увлекательный стостраничный документ в нашем Национальном архиве.
Планировщики войны против русских в своей преамбуле изо всех сил старались заявить, что даже если британцы и американцы продвинутся на восток с единственной целью обеспечить "честную сделку по Польше… на этом наши военные цели не ограничиваются. Наш быстрый успех может побудить русских подчиниться нашей воле… а может и не побудить. Это решать русским. Если они хотят тотальной войны, они могут ее получить… Практически нет пределов тем расстояниям, на которые союзникам необходимо было бы проникнуть в Россию, чтобы сделать дальнейшее ее сопротивление невозможным".
"Для достижения решающего поражения России потребовалось бы: а) размещение в Европе значительной части огромных ресурсов Соединенных Штатов, б) переоснащение и реорганизация живой силы Германии и всех западноевропейских союзников".
Британские стратеги признавали, что западная авиация может быть эффективно использована против советских коммуникаций, но "российская промышленность настолько рассредоточена, что вряд ли может быть выгодной воздушной целью".
Они предложили задействовать 47 американских и британских дивизий, 14 из которых бронетанковые. Более 40 других соединений будут оставлены в резерве на случай возможного советского контрнаступления. По их мнению, русские могли развернуть в ответ 170 дивизий, 30 из них бронетанковых: "Трудно сказать, в какой степени наше тактическое превосходство в воздухе и превосходство в управлении нашими вооруженными силами могут сравнять этот баланс, но вышеуказанные обстоятельства и расчеты делают запуск нашего наступления явно опасным предприятием".
Слово "опасный" используется восемь раз для характеристики предполагаемой операции. Британские стратеги предупредили, что коммунисты в Западной Европе попытаются саботировать западное наступление. Хотя может оказаться правдой, что немецкий генеральный штаб действительно будет сотрудничать с союзниками, немецкие солдаты вряд ли будут в восторге от возобновления военного конфликта с русскими.
Британские начальники штабов никогда не сомневались, что план "Операция Немыслимое" действительно немыслим ни для кого, кроме премьер-министра. Брук написал 24 мая: "Идея, конечно, довольно фантастическая, и шансы на успех у нее совершенно ничтожные". Короче говоря, сталинская Красная Армия могла бы разгромить гораздо меньшие, чем она, силы США и Великобритании, даже если бы американских и британских солдат удалось бы убедить поднять оружие против своего бывшего союзника.
Генерал Гастингс Исмей, руководитель офиса премьер-министра, сказал Черчиллю, что главнокомандующие вооруженными силами будут рады объяснить ему, почему они считают "Операцию Немыслимое" неосуществимой, "но чем меньше об этом говорится на бумаге, тем лучше". Тем не менее, начальники записали в комментарии к проекту плана: "Как только начнутся боевые действия, нам будет не под силу добиться даже ограниченного успеха, и мы должны быть готовыми к затяжной войне с большими трудностями. Более того, наши шансы станут совсем мизерными, если американцы заявят об усталости от войны и своей незаинтересованности и сосредоточатся на операциях в Тихом океане".
Не следует забывать, что эти все эти обсуждения в Лондоне проходили в то время, когда союзники с трудом противостояли японским войскам, особенно на Окинаве. 10 июня Черчилль ответил начальникам штабов, признав, что в случае военного конфликта русские армии могли бы, если бы Сталин отдал такой приказ, прорваться вперед к европейскому побережью Ла-Манша. Что касается собственно "Операции Немыслимое", Черчилль выразил надежду, что объединенный комитет начальников штабов "понимает, что эти планы остаются превентивным исследованием того, что, я надеюсь, является чисто гипотетическими военными соображениями".
Месяц спустя дело "Операция Немыслимое" было закрыто, когда американцы категорически отбросили идею воевать с русскими за Польшу или любую другую страну в Восточной Европе, находящуюся под советским контролем. Президент Гарри Трумэн телеграфировал из Вашингтона, что не видит оснований для отсрочки запланированного вывода англо-американских войск на запад в зоны оккупации, согласованные в Ялте в феврале.
Сталин получил свою новую империю, и Россия сохраняла ее до распада Советского Союза в последнее десятилетие XX века. Потому что Красная Армия пришла туда первой. Если бы Черчилль или западные союзники хотели уберечь Польшу, Чехословакию, Венгрию, Румынию или страны Балтии от сталинской хватки, то было бы необходимо осуществить операцию день "Д" (Высадка союзных войск в Нормандии – Прим. ИноСМИ) в 1943, а не в 1944 году, и начать крупномасштабную дорогостоящую кампанию на северо-западе Европы годом ранее.
Как бы то ни было, русские создали реальность, которую никто, кроме Черчилля и американского генерала Джорджа Паттона, не был готов оспаривать "под дулом пистолета". Безо всякого удовольствия я полагаю, что точно то же самое можно сказать и о сегодняшней путинской хватке в отношении Крыма. Единственный момент, когда это можно было уверенно оспорить, был в 2014 году, когда русские заняли Крымский полуостров, а Запад в значительной степени уступил им.
Геополитика требует расчетов, в которых такие категории, как справедливость, честность и свобода играют лишь ограниченную роль. Многие люди сегодня говорят: "Если русским будет позволено удержать хоть один гектар украинской земли, демократия и безопасность Запада будут в серьезной опасности". Это верно. Но точно так же верно и то, что как большинство народов западных демократических стран не желали вести новую войну за Польшу в 1945 году, так и сегодня маловероятно, что они поддержат борьбу до конца за освобождение Крыма. Это неприятно, но это реальность, которую невозможно изменить.
