Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Киев создал националистический нарратив об исключительности своего народа, который сплотился для противостояния Москве, но он не соответствует действительности, отмечает украинский социолог Владимир Ищенко в интервью The Paper. Такой дискурс пренебрегает интересами значительной части населения, тесно связанной с Россией.
На протяжении конфликта Украина не упускает возможности продемонстрировать презрение к своей сопернице России. Последняя ее акция против Москвы прошла в Киеве, на правом берегу Днепра, где уже 42 года стоит 62-метровый монумент "Родина-мать". Фигура обращена на восток, в ее правой руке — 16-метровый меч, а в левой — огромный щит, на котором был изображен всегда бросавшийся в глаза национальный герб с серпом и молотом, оставшийся с советских времен. Этот щит стал причиной множества разногласий в стране. В конце концов, киевские власти решились на колоссальные траты, чтобы демонтировать это наследие СССР и заменить его государственным гербом Украины — трезубцем.
Это лишь одно из последних проявлений монументального движения "деколонизации" на Украине, небольшое по масштабам. За более чем год в центральных и восточных регионах страны переименовали огромное количество географических пунктов, заменили дорожные знаки, связанные с Советским Союзом или Россией, снесли статуи многих исторических деятелей. На западе Украины "проекты" по смене старых названий и разрушению памятников Ленину завершились еще в 2014 году. Фактически, план по изменению вида "Родины-матери" был предложен в тот же год в разгар крымского кризиса. Специальная военная операция России на Украине, начавшаяся в 2022 году, заставила правительство окончательно решиться на реализацию этого предложения. Одновременно с этим Киев скорректировал установленную дату Рождества и перенес его с 7 января на 25 декабря, попрощавшись тем самым с празднованием по юлианскому календарю, которого придерживается Русская православная церковь, и сократив разрыв с Европой.
"Деколонизация" идет полным ходом, и украинский социолог Владимир Ищенко, давно изучающий общественные перемены в государстве, опубликовал в журнале New Left Review статью под названием "Голоса с Украины" (Ukrainian Voices). Он раскритиковал так называемое движение "(антироссийской) деколонизации" в этой стране и на Западе, заявив, что оно сосредоточено только на национальных символах и вопросах идентичности, но не предполагает реальной трансформации социума. Ищенко считает, что чрезмерное внимание, которое начало оказываться по отношению к знакам и проблеме идентичности в 2014 году или даже раньше, привело к тому, что украинское общество оказалось разорвано на части.
15.08.2023
Недавно в России произошла серия инцидентов, например, мятеж "Вагнера", которые отражают волнения, скрытые под спокойной гладью общества. Эти случаи привлекли большое внимание западных СМИ. В то же время украинский социум во время конфликта почти не освещается. Более того, внутренние тенденции в стране, в том числе "деколонизация/дерусификация", часто рассматриваются в сообщениях европейской или американской прессы как массовое стихийное движение, идущее снизу вверх, олицетворяющее широко инклюзивный гражданский национализм. Это контрастирует с российским этническим национализмом, который подчеркивает народную идентичность.
Но Ищенко подвергает сомнению двойственность дискурса, противопоставляющего гражданский национализм этническому. По его мнению, гражданский национализм на Украине также обладает этническими чертами, а нарратив гражданского общества во время боевых действий в определенной степени скрывает тот факт, что значительное количество жителей страны были исключены из процесса государственного строительства.
Из-за акцента на стихийности украинского националистического подъема проблема крайне правых организаций (таких как батальон "Азов"*), вызвавшая широкое обсуждение в первые дни конфликта, затем продемонстрировала признаки "нормализации" в отчетах западных СМИ. В настоящее время ключевые американские и британские газеты описывают "Азов"* как обычное вооруженное подразделение. Несколько высокопоставленных членов группировки недавно были даже приглашены на мероприятия по обмену в Университете Джонса Хопкинса в США, их также приветствовали американские институты и известные ученые, такие как Фрэнсис Фукуяма.
Кроме того, в связи с затягиванием вооруженных действий ВСУ интегрировали с вооруженными силами, контролируемыми крайне правыми. Так, батальон "Азов"* был официально расширен до двух тактических соединений и переименован в бригаду "Азов"*. С точки зрения командной структуры армии киевские власти действительно усилили влияние на ВСУ. Те командиры "Азова"*, которые до конфликта высказывались против президента Владимира Зеленского, теперь публично выражают ему свою поддержку, а репутация группировки как "неуправляемой и не подчиняющейся командованию" постепенно сошла на нет.
Однако, по мнению Ищенко, эти признаки не означают, что крайне правые организации были "поглощены" правительством и потому стали более "умеренными". Напротив, реальность такова, что власти и население страны в целом поворачивают вправо. Некоторые идеи и политические взгляды, которые когда-то казались невообразимыми и были ограничены узким кругом ультраправых, просочились наружу и превратились в часть принципов правительства и даже большей части общества Украины.
Прошло почти полтора года с момента начала конфликта между Москвой и Киевом. Как изменилось украинское общество? Как относятся к происходящему жители Донбасса на востоке? Как правые и левые группы отреагировали на потрясения, сопряженные с боевыми действиями? Должен ли Киев рассмотреть незападную интерпретацию конфликта? Издание The Paper недавно взяло у Ищенко эксклюзивное интервью, в котором он ответил на эти и другие вопросы.
Миф об инклюзивном национализме
The Paper: Общей темой в нарративе о социальных тенденциях на Украине во время конфликта является миф о децентрализованном стихийном антироссийском сопротивлении. Такое видение рисует сегодняшних украинцев как инклюзивное, децентрализованное и спонтанное гражданское общество, чьи настроения идут снизу вверх и направлены на противодействие внешнему врагу. Откуда берет начало этот нарратив? С Евромайдана 2014 года? Является ли он олицетворением гражданского национализма, отличного от этнического?
Владимир Ищенко: Это тот нарратив, который создал и продвигает Киев, многие западные СМИ с удовольствием подхватили и распространяют его. Конечно, когда выживание государства оказывается под угрозой, нередко можно увидеть, как члены общества самоорганизуются, а добровольные акты сопротивления и взаимопомощи становятся обычным явлением. Однако не будьте слишком наивными. Сопротивление Украины неразрывно связано с мощными военными усилиями правительства и вооруженных сил, а также с притоком американского и европейского оружия и финансирования, без которых ВСУ не могут существовать. Слишком сильный акцент на том, что широкие массы единым фронтом поднимаются против врага, не соответствует фактам.
По иронии судьбы, в России сейчас также идет стихийная мобилизация широких масс в поддержку спецоперации, что бросает вызов концепции "исключительности" гражданского общества Украины. В трех областях, граничащих с обеими этими странами, 67% населения поддерживают Москву, что примерно соответствует доли украинцев, которые готовы добровольно помогать Киеву. Там отмечаются высокие рейтинги одобрения президента Владимира Путина. Эти три области отличаются тем, что уже пережили пламя конфликта и понесли куда более высокие военные расходы, чем российская периферия, но при этом вели себя более шовинистически. А на Украине, которая сильнее всего пострадала в ходе конфликта, общественное мнение склоняется к некоторому компромиссу.
Кроме того, если вы внимательно посмотрите на украинское общество, особенно на низшие слои населения, то обнаружите нечто неожиданное. Мне кажется, что это довольно иронично: основной нарратив Киева порождает множество стереотипов о так называемых "постсоветских людях", описывая их как безынициативную группу, которая может только пассивно соглашаться с политической повесткой дня и не обладает стремлением ни к взаимопомощи, ни к взаимодоверию, а потому не способна участвовать в принятии коллективных решений. Подобный дискриминационный дискурс уже стал "мейнстримом" и граничит с колониалистским взглядом на так называемое "постсоветское население".
Таким образом, у украинского гражданского национализма есть и темная сторона: он кажется инклюзивным, но при этом явно является эксклюзивным для определенных социальных групп. Он исключает часть населения и некоторые нарративы, которые отличаются от общепринятых. Еще в 2014 году, во время Майдана, многие стихийно вышли на улицы, чтобы поучаствовать в "революции". Они горели этой идеей, но в то же время считали себя единственными людьми в стране, забывая о том, что представляют лишь ее часть. Провозгласив себя украинским народом, они неизбежно удалили большую часть населения, которая необязательно поддерживала Евромайдан. Даже после эскалации конфликта до силового противостояния на более позднем этапе только 40% украинцев выразили явную поддержку Майдана, и это совсем не абсолютное большинство. Помимо этого, мнения разделились и в остальных частях государства.
Вскоре после окончания проевропейских демонстраций социологи провели еще один опрос. На вопрос "Одобряете ли вы Майдан на Украине?" лишь около 40% респондентов ответили утвердительно. Это анкетирование 2014 года при этом даже не охватывало Крым и самопровозглашенные отделившиеся ДНР и ЛНР, где люди были настроены против Майдана гораздо жестче.
На фоне конфликта эксклюзивность гражданского национализма Украины проявляется прежде всего в неприятии русских. В конфликте и действиях армии противника виноваты граждане РФ — индивидуально и коллективно. Более того, такая националистическая тенденция, основанная на русофобии, также была направлена против украинских граждан с российскими корнями, а позже — против тех, кто не захотел или не смог по разным причинам вступить в ВСУ. Ко всем этим группам населения стали относиться враждебно.
Мы свидетельствуем так называемую "деколонизацию" и "дерусификацию", которые, по сути, означают исключение любых элементов русской культуры из украинского общественного пространства, а также полное прекращение образования на русском языке. Учитывая, что значительное число украинцев по-прежнему считают русский язык и культуру частью своего детства и идентичности, трудно утверждать, что политика, проводимая Киевом, носит инклюзивный характер.
Нарратив о "деколонизации" на Украине сосредоточен на символах, идентичности и культуре, но никогда — на государственных институтах, учреждениях и экономических структурах. Если мы вспомним антиколониальное движение 1960-х и 1970-х годов, то именно вопросам реформы государственных институтов, экономических и социальных структур отдавался наибольший приоритет. Для чего нужен антиколониализм? Для того, чтобы построить могущественную державу, независимую от западного империализма. Такая страна должна опираться опираться на собственную экономическую мощь, реализовывать такие стратегии, как импортозамещение, снижать зависимость от США и Европы и в то же время уделять внимание внутренним вопросам, таким как социальное распределение. Именно автономная материальная база рассматривается как главное подспорье в процессе деколонизации. То, что происходит на Украине, вряд ли можно обозначить этим термином.
— Внешний мир всегда обращал пристальное внимание на жителей контролируемого Россией Донбасса, и многим очень любопытно, как они относятся ко всему, что происходило в феврале прошлого года и после. По поводу этого региона ведется множество споров. Помимо разных военных нарративов, предпринимались ли социологами серьезные попытки провести академические изыскания или опросы в Донбассе? С 2014 по 2015 год вы организовывали полевые исследований на востоке Украины. Поддерживаете ли вы сейчас связь с участниками опросов?
— Эти интервью и опросы проводились много лет назад, и к сожалению, у меня нет возможности связаться с респондентами. Вполне вероятно, что некоторые из них уже покинули страну. Но, отвечая на ваш вопрос, задам встречный: а много ли мы на самом деле можем узнать о том, что происходит в сознании различных групп украинского общества?
Типичным подходом для ответа является акцент на опросы общественного мнения, но в период конфликта надежность анкетирования снижается, и найти участников, которым можно доверять, это большой вызов. Во-первых, по данным ООН, миллионы украинцев уехали из страны как беженцы, поэтому в опросах сложно учитывать их точку зрения. Эти мигранты не происходят из случайных, равномерно распределенных групп общества.
Например, женщины. Большинство украинских беженцев, покинувших свои дома, — это именно они. По статистике, взгляды мужчин и женщин на некоторые политические вопросы сильно различаются. Вторые, как правило, менее милитаризованы, чем первые. Следовательно, в условиях сокращения женского населения опросы сосредоточатся на гражданах мужского пола, которые остались на Украине, и результаты покажут большую, чем в действительности, решимость общества сопротивляться путем силы и отказ идти на "компромисс с врагом".
Русскоязычное население сильнее всего представлено на востоке и юге, что также является немаловажным фактором. Конечно, они не этнические русские, но многие этнические украинцы говорят на русском, как на родном. Объясняя конфликт межнациональными разногласиями, мы идем по пути чрезмерного упрощения, которое игнорирует многие другие параметры. Но даже зная это, можно увидеть, что большая часть трансграничных или внутренних беженцев происходят из восточных и южных регионов, и украинским социологам тяжело с ними связаться. В итоге это приводит к тому, что население центральных частей страны в социальных опросах имеет чрезмерное преимущество. После 2014 года при анкетировании стали часто игнорировать респондентов из Крыма и Донбасса, но у местных жителей, как правило, разные взгляды на конфликт. Сейчас социологи пытаются достучаться до людей из подконтрольного Москве Запорожья, некоторых частей Херсонской области и других мест, но либо сталкиваются с техническими трудностями, либо же участники из опасений не могут говорить свободно.
На фоне продолжающихся боевых действий множество трудностей возникает даже на пути к выборам на подконтрольных Киеву территориях. Украинское общество "на патриотическом подъеме", и те, у кого другие мнения, не осмеливаются высказывать их. Это явление социологи называют "спиралью молчания". Поскольку ожидается, что "мейнстримный" взгляд социума одинаков, объективное меньшинство предпочитает хранить молчание. Поэтому неудивительно, что в некоторых опросах поддержка [политики властей] достигает от 80% до 90%.
Очевидно, что нынешними "мейнстримными" концепциями на Украине по-прежнему остаются патриотизм и сопротивление, и вопрос только в том, насколько глубокие корни они пустили. 60% и 90% — это большинство, но означают эти цифры совсем разные вещи. Текущая практика анкетирования имеет тенденцию "забывать" про меньшинство. Сегодня украинцы очень по-разному смотрят на многие вопросы.
Другая проблема заключается в том, что в опросах всегда задаются простые вопросы с несколькими вариантами ответов. Но если попытаться провести углубленное исследование, то сразу можно столкнуться со всевозможной путаницей. Многие могут сказать, что прямо сейчас поддерживают Зеленского, но их мотивы, способ и степень лояльности сильно разнятся. Например, если сейчас мы проведем такой опрос, многие скажут, что поддерживают президента, потому что он взял на себя ответственность, не сдался сразу, а значит, он сильный человек. Однако те же самые участники тут же посетуют, что все политики одинаково плохи, поэтому действия Зеленского как руководителя не обязательно лучше, чем решения его коллег. Интересно, что эти украинцы повторяют то же, что и их родители в советскую эпоху: наблюдается такое же самое глубокое недоверие советских граждан к политическим элитам. Возможно, конфликту удалось разрушить эту традицию, возможно, нет. На данный момент у нас нет надежных данных, подтверждающих тот или иной вывод.
— Допустим, мы сейчас признаем автономию русскоязычного населения Донбасса. Насколько привлекательны для них нарративы Москвы, такие как "русский мир"? Как изменился их менталитет из-за затянувшегося конфликта?
— Как я уже упоминал выше, внешний мир мало что знает о внутренней ситуации в ДНР и ЛНР, а научных исследований пока не хватает. Проводимые социальные опросы и изыскания часто имеют некоторые недостатки, поэтому их достоверность сомнительна. Однако в целом можно сказать, что свое будущее жители Донбасса видят скорее с Россией. В то же время они хорошо осознают реальность, понимают, что оказались меж двух огней. Они отмежевались от Украины, но стали своего рода марионеточными государствами, которые никто не признает. Эти две республики существуют всего чуть более восемь лет и при этом сильно зависят от Москвы во всех аспектах экономики, политики и военной отрасли и не видят светлого будущего без нее (фактически ДНР и ЛНР — народные республики в составе Российской Федерации, — Прим. ИноСМИ).
По мнению украинского правительства, они "коллаборационисты" и "бунтовщики". Следуя действующему законодательству страны, большую часть населения Донбасса и Крыма нужно наказать за "соучастие в мятеже".
По мнению Москвы, это ее граждане. Коренные россияне видят в жителях этих регионов земляков. Но уровень жизни в ДНР и ЛНР сильно отличается от такового в соседних субъектах России. Просто посмотрите на цены, и вы обнаружите большую разницу: в Донецке все в разы дороже, чем в Ростове-на-Дону. Не говоря уже о том, что ДНР и ЛНР до сих пор подвергаются ежедневным артиллерийским обстрелам. В то же время российская армия также часто использует артиллерию для ударов по другим городам под контролем Киева (российское правительство принимает все возможные меры, чтобы улучшить уровень жизни в Донбассе с самого момента их присоединения, — Прим. ИноСМИ).
<...>
Автор: Ван Луньюй (汪伦宇), Юй Сяосюань (喻晓璇)
Владимир Ищенко в настоящее время занимается восточноевропейскими исследованиями в Свободном университете Берлина в Германии. Его интересуют протестные и социальные движения, революция, крайне левая и крайне правая политика, национализм и гражданское общество. Он долгое время изучал трансформацию украинского общества и, критикуя Россию за начало специальной военной операции, одновременно обратил внимание и на социальные и политические течения в своей стране. Будучи левым интеллектуалом, Ищенко уделяет пристальное внимание националистическому подъему в социуме после проевропейских демонстраций 2014 года.
* Запрещенная в России террористическая организация.
