Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Запад уже начал паразитировать на самом себе, экономически разрушая Европу ради выгоды США, пишет "Нови стандард". В перспективе это приведет к дальнейшему ослаблению западного геополитического блока, который из категории влиятельных сил превратится в мировую периферию.
Любиша Маленица (Ljubiša Malenica)
Уже отмечалось, что Запад начнет паразитировать на самом себе, экономически уничтожая Европу ради выгоды США. В широком смысле это путь в тупик.
Нынешний высокий уровень развития и влиятельности современного Запада основан на том, что по-простому можно назвать демографическим и экономическим паразитизмом. О паразитизме как явлении чаще всего говорят в связи с биологией и медициной, а в других областях этот термин употребляется крайне редко и порой даже неуместно. С точки зрения автора настоящей статьи применение этого термина к поведению западных стран уместно ввиду основополагающих характеристик их образа действий.
В биологии под паразитизмом понимается "такая форма межвидовых отношений, при которой один вид (паразит) живет за счет другого (хозяина). В результате специфического образа жизни у паразита проявляется ряд адаптаций, в том числе атрофируются или исчезают некоторые органы, и за счет них развиваются другие. Последствия присутствия паразита у хозяина могут варьироваться и проявляться, например, в незначительных изменениях поведения или явных патологических изменениях в тканях вплоть до смерти в некоторых случаях". Существуют и другие определения, и некоторые из них уточняют определенные характеристики самого паразитизма как образа жизни. Однако приведенное определение можно считать в целом универсальным, поскольку оно описывает характеристики свойственные всем паразитическим формам жизни.
Одно из существенных отличий паразита — его неспособность изменить образ жизни в случае резких перемен в состоянии хозяина или в параметрах экосистемы, частью которой являются паразиты. Жизнь паразита характеризуется этим парадоксом. С одной стороны, существование паразита, если рассматривать ее с точки зрения суровой жизни в природных условиях, относительно просто, ведь ему не приходится охотиться для пропитания, подвергаться опасностям и тратить энергию. Паразиты живут за счет хозяина, которому в обмен не дают ничего. Более того, в большинстве случаев присутствие паразита оказывает негативное влияние на жизнь хозяина. С другой стороны, при столь узкой специализации организма велика угроза, что в случае, если вид хозяина или экосистема претерпят эволюционные изменения, он и ему подобные организмы просто вымрут.
В этом факте есть даже какая-то ирония: легкая жизнь за счет чужого труда оплачивается, прежде всего, утратой собственных трудовых и созидательных способностей, а затем и полным исчезновением в момент, когда хозяин или гибнет сам, или избавляется от нахлебника.
Для данной статьи достаточно выше процитированное определение в общих чертах применить к странам коллективного Запада, а точнее к их поведению по отношению к другим государствами или союзам государств. Также необходимо обратить внимание на два основных феномена, которые способствовали дегенерации западных стран и их переходу на паразитический образ жизни. Первый феномен — утрата способности автохтонного населения внутри этих стран биологически восстанавливаться, то есть достигать и поддерживать фертильность на уровне 2,1 необходимую для элементарного воспроизведения и возможного скорого роста населения. Вместе с тем эту способность Запад утратил не под влиянием извне, а в результате единоличного решения признать девиантное поведение нормой. Второй феномен, который повлиял на развитие западного паразитизма, — это разрушение собственных мощностей для созидания и производства, то есть то, что часто называют деиндустриализацией, на фоне подъема финансового капитализма, который и сам имеет паразитическую природу.
Первая часть статьи посвящена вопросу демографии на Западе, которая вот уже несколько десятилетий падает, если говорить об автохтонном населении. Для раскрытия этой темы я, в первую очередь, освещу причины, которые обусловили сокращение рождаемости среди местного населения, а затем опишу методы, которыми западные государства пытались остановить и переломить эту тенденцию. Кроме того, немаловажно, что снижение естественного уровня прироста обрело глобальный характер и проявилось даже в тех странах, которые сейчас ближе к нормальным демографическим тенденциям. Если сравнить совокупные данные за последние 50 — 70 лет, то в глаза сразу бросается падение количества рожденных детей на одну женщину, а что еще важнее, так это явная тенденция к дальнейшему снижению общего уровня рождаемости.
Естественный прирост
Когда мы говорим о приросте населения на Западе, то значительную роль в сокращении прироста сыграло признание абортов общественной нормой. Особенно этому способствовал прецедент "Роу против Уэйда". В 1973 году в ходе того судебного процесса аборты были легализованы как "право женщин", и до 2021 года в США было проведено более 63 миллионов абортов. При этом за тот же период, примерно с 1965 по 2015 год, в Америку приехало более 72 миллионов мигрантов.
Нетрудно заключить, что именно с помощью миграции решалась проблема нехватки населения, которая появилась, в том числе, с изменением отношения к абортам, которые перенесли в категорию "медицинских вмешательств" и вопросов "женского здоровья" в противовес прежнему восприятию абортов как детоубийства. Более того, если оценивать общий уровень фертильности в США, то, по имеющимся данным, пик был достигнут в конце 50-х годов, когда в среднем на каждую американку приходилось 3,5 ребенка. В тот год, когда были легализованы аборты, уровень естественного прироста в США упал ниже уровня фертильности необходимого для элементарного воспроизводства населения.
Нынешний уровень фертильности в Америке составляет 1,7 ребенка и с 1973 года ни разу не превысил показатель 2,1, что можно считать доказательством глубинных общественных изменений. Ведь о выраженных негативных экономических тенденциях говорить тут не приходится, в отличие от, например, России в начале 90-х годов. Напротив, с нынешней перспективы, зная состояние внутри США сейчас, 90-е годы можно считать одним из лучших американских десятилетий.
Помимо воздействия, которое политика абортов в духе "стоит только захотеть" оказала на популяционные тенденции внутри США, нельзя не отметить ту роль, которую сыграло распространение дегенеративной идеологии феминизма и особый акцент на так называемую сексуальную революцию. Для настоящей статьи крайне важно подчеркнуть, что феминизм, во всех его проявлениях и формах, повлиял, прежде всего, на социальную ткань Соединенных Штатов Америки. Вообще, когда говорят об элементах феминизма, наиболее негативно сказавшихся на способности американского общества самостоятельно воспроизводиться, то вспоминают в первую очередь эту самую сексуальную революцию, массовый приток женщин на рынок труда, демонизацию мужчин и попытки полностью размыть значение семьи.
Основными принципами феминистской сексуальной революции можно считать атаку на негативные аспекты мужского сексуального поведения и продвижение этого взгляда среди женского населения. Отныне поощрялся не отказ от распутства и измен, а прямо противоположное поведение. Более того, феминистический дискурс, особенно в рамках образовательной системы, акцентировал как можно большее количество связей с как можно большим количеством партнеров. Важно не создать стабильные отношения, а "вкусить свободы", которую подобное поведение якобы дает. Вместе с тем подобное поведение всегда преподносилось как эмансипированное, и тем самым достигался двойной эффект. С одной стороны, новое поведение, характеризующееся как эмансипированное, приобретало положительные коннотации, а с другой, прежние моральные принципы преподносились в негативном свете как отсталые и ограниченные.
В долгосрочной перспективе подобное поведение только вредит женщинам, поскольку по своей сути основано на красоте и молодости, которые проходят. Нет сомнений, что мужчины готовы пользоваться распутством женской части населения, и опросы и социальные исследования во всех странах, принявших феминизм, подтверждают этот вывод. Однако, о чем не говорится, так это о том, что мужчины, не отказываясь вступать в интимные отношения с подобными женщинами, не рассматривают их как достойных партнерш для длительных отношений в какой бы то ни было форме. В прошлом рвение молодого поколения к интимным отношениям направлялось в социально полезное русло с помощью института брака и элементов брачной любви. В условиях размытия нравственных принципов и принятия распутных сексуальных отношений в качестве нормы как у парней, так и у девушек сам институт брака быстро утратил значение.
Дегенеративная идеология
Рост числа работающих женщин тесно связан с увеличением количества женщин с высшим образованием. Правда, впервые женщины массово начали вступать в трудовые отношения в США еще во время Второй мировой войны, когда в том была понятная необходимость. После того периода наибольшую выгоду от вступления многочисленного женского населения в трудовые отношения извлекали только работодатели, ведь благодаря феминизму для них буквально мгновенно расширилось поле рабочей силы. Это резкое изменение на рынке труда, особенно капиталистического, привело к ситуации, когда стало невозможно достигнуть качественного роста оплаты труда, то есть зарплаты.
Статистические данные из США ясно говорят о том, что доходы американских рабочих и служащих снижаются с 70-х годов. Причем немаловажно отметить, что именно на этот период приходится максимальное трудоустройство женщин. Закон спроса и предложения, пущенный на самотек, приносит совершенно понятные плоды. Чем больше определенного товара или услуги на рынке, тем ниже его цена. На фоне резкого и почти стопроцентного роста числа работников в 70-е годы вряд ли можно было ожидать столь же резкого роста зарплат, который сопровождал бы расширение рынка труда. Все это привело к полной смене прежнего уклада, когда одной зарплаты, как правил мужа, с лихвой хватало на обеспечение основных жизненно важных потребностей семьи из четырех – пяти человек. Более это было невозможно даже в тех семьях, где работали и муж, и жена, поскольку цены товаров и услуг продолжали расти на протяжении всего этого периода.
Пронизанные феминизмом образовательные институты преподносили женщинам трудовые отношения как вид освобождения. Работающая женщина с собственным доходом больше не зависит от мужчины в ее жизни, причем речь идет, прежде всего, о муже. Ирония в том, что работающая женщина, теперь якобы свободная и более не подчиняющаяся своему супругу, подчиняется своему работодателю. Связь, которая основывалась на эмоциях, близости и доверии, заменили отношениями, основанными на чистых договорных обязательствах двух сторон. Работодатель получал от женщины труд в установленном объеме, а она взамен — заработную плату. Если один из них не доволен сложившейся ситуацией, то отношения могут закончиться без лишних проволочек. Современная американская женщина уверена, что может иметь в жизни все, если пожелает. Семья, работа, брак — все это ей доступно, и все это ждет ее, сколько бы ей ни было лет. Конечно, к реальности подобная позиция не имеет никакого отношения.
Уже не раз говорилось и повторялось, что каждая беременность после 30 лет сопряжена с повышенным риском как для матери, так и для ребенка. С каждым годом после 35 лет количество возможных осложнений увеличивается. В системе, которая сейчас сложилась на Западе и претендует на глобальное доминирование, свои лучшие годы (для деторождения) женщины проводят на работе. А ведь разные опросы доказали, что значительное число мужчин-респондентов (примерно чуть более 50%) не хотят вступать в отношения с женщинами, которые зарабатывают больше них. Подобное положение вызывает у мужчин стресс. Это еще больше осложняет вступление в брак, который как институт и без того разрушен многими другими процессами и феноменами. Лучшая среда для воспитания детей — это, безусловно, семья, состоящая из отца и матери. Невозможность создать эту естественную среду, в которой ребенок получает безопасность, любовь, дисциплину и социализацию, может привести только к травматизации ребенка тем или иным образом.
Рост числа работающих женщин вместе с "сексуальным освобождением" привел к резкому увеличению количества матерей-одиночек как в результате ни к чему не обязывающих интимных отношений, приведших к беременности, так и из-за явной пристрастности правовой системы к женщинам и злоупотреблений женщинами этим фактом во время развода и юридической борьба за детей.
По данным Бюро переписи населения США за 2019 год, "80% семей состоят только из одного родителя, а именно — матерей-одиночек. Кроме того, почти половина этих матерей никогда не были замужем… Почти 35% домохозяйств, которые возглавляют матери-одиночки относятся к категории малоимущих". С другой стороны, по данным социологических опросов от октября 2021 года, "47% взрослых респондентов в США утверждают, что в целом феномен матерей-одиночек плох для общества. По сравнению с 2018 годом тех, кто так считает, стало больше на семь процентов".
Целый ряд научных работ, как старых, так и новых, совершенно ясно доказывает, что лучше условия для роста у тех детей, кто воспитывается в традиционной семье, состоящей из отца и матери. Этот вывод напрашивается и без всяких исследований по той простой причине, что исторический и цивилизационный опыт подтвердил оптимальность этой структуры. Причем в любой части мира. Американские эксперименты по признанию феномена матерей-одиночек нормальным, как мне представляется, обречены на провал, поскольку этот феномен заключает в себе как элементы саморазрушения личности, так и элементы дестабилизации общества в целом.
Учитывая экономическое процветание, в котором жил Запад как минимум последнюю сотню лет, мы не можем списать снижение рождаемости на экономические факторы. Биологические факторы, в смысле здоровья населения, были намного благоприятнее, чем в большинстве государств остального мира. Значит, проблема и не в биологии или общем слабом здоровье населения западных стран. Есть еще масса других причин, помимо трех вышеизложенных, которые способны влиять и влияют на спад рождаемости как в США, так и на всем Западе. Однако важно признать, что суть каждой отдельной причины заключается в идеологии, и поэтому можно заключить, что проблема рождаемости на Западе в своей основе имеет идеологический характер. Более того, идеологический фон демографической проблемы заметен в откровенно негативном отношении к материнству и семье, которое продвигают СМИ.
Поощрение миграции
Рассмотрев некоторые причины западного паразитизма, обратимся к методам, которые западные государства применяли десятилетиями для того, чтобы поддержать собственную экономическую и демографическую стабильность, хотя и у этих методов есть свой срок годности. Именно здесь мы сталкиваемся с паразитированием Запада на остальном человечестве.
Сначала мы должны принять тот факт, что желательно иметь семьи с несколькими детьми. Не обязательно их должно быть пять и более. Речь идет о как минимум двух или трех детях. Оставим в стороне сейчас большое значение, которое имеет нормальная демографическая картина для сохранения культуры и традиций той или иной нации, а точнее ее идентичности и государства. Достаточно рассмотреть, как положительная рождаемость влияет на деятельность человека, которую проще измерить.
Что касается национальной безопасности, то нет сомнений, что большое население играет исключительно важную роль, особенно если в этом населении высокий процент молодежи. Несмотря на весь прогресс в военных технологиях, который мы видим, солдат по-прежнему остается главной единицей в боевых операциях и главным реализатором военных планов. От нормальной демографии также зависит образовательная система, как школьная, так и университетская, а кроме того, инновации и исследования в науке и промышленности. Говоря о производстве и экономике, даже с точки зрения западного капиталиста, высокий уровень рождаемости желателен, поскольку, с одной стороны, есть целый ряд отраслей, которые сформировались либо частично приспособились под удовлетворение нужд молодых родителей и их потомства. С другой стороны, в интересах самих капиталистов расширять круг покупателей собственных товаров, а сегодняшние дети — это завтрашние потребители. К моему удивлению, одним из тех, кто недавно еще раз повторил это, стал южноафриканский миллиардер Илон Маск.
В интервью американскому изданию "Уолл-стрит джорнэл" он заявил, что ему не хватает людей, и отметил, что снижающаяся рождаемость — одна из главных угроз для цивилизации. Миллиардер сказал, что многие образованные и умные люди считают, что планета перенаселена людьми, и что рост человеческой популяции вышел из-под контроля. Однако Илон Маск подчеркнул, что, по его мнению, ситуация "прямо противоположна. Если люди не будут рожать по несколько детей, то цивилизация умрет. Вы еще вспомните мои слова".
Как понятно из вышеизложенного краткого обоснования, нормальная демография положительно влияет на многие сферы человеческой жизни и деятельности. Тем не менее, как я уже ранее отмечал, Запад сейчас не способен даже на воспроизведение собственного населения. Большинство богачей в западных странах не мыслят, как Илон Маск. Более того, на мой взгляд, более 90 % западных элит можно считать людьми, утратившими не только эмоциональную, но и всякую другую связь с нациями, из которых они вышли, и с которыми сейчас живут бок о бок. Этот элитный слой не заинтересован в проблемах обычных граждан и не стремится помогать своим родным государствам. Поэтому нетрудно понять, почему большинство из них видят рациональное решение проблемы в завозе мигрантов. Ко всему прочему мигранты способны выполнять ту же работу за значительно меньшие деньги, чем и местные рабочие. Стимулировать рождаемость среди местного населения выходит куда дороже.
Все это не ушло от внимания Дмитрия Орлова, который в молодости эмигрировал в США из Советского Союза и прославился своей книгой "Коллапс: советский пример и американские перспективы". В этой книге Дмитрий Орлов объясняет причины краха Советского Союза и проводит параллели с современными Соединенными Штатами, внутри которых видит аналогичные процессы распада и регресса. Рассматривая вопрос о распределении рабочих мест внутри американского общества, Орлов отмечает, что большая часть американских товаров "выпускается за рубежом, а многие позиции в сфере услуг занимают иммигранты. Это и работа на фермах, и обслуживание зеленых насаждений, и уборка и даже работа на машиностроительных предприятиях и в медицине, то есть сферах, без которых общество и его структура распадутся. Большинство этих людей приезжают в США в погоне за высоким уровнем жизни и с расчетом на него. Этот процесс получил известность как "отток мозгов": США высасывают талантливых людей из других государств в собственных интересах и в ущерб другим".
Демографический и экономический компонент западного паразитизма взаимосвязаны и стимулируют друг друга. Учитывая американское промышленное развитие, особенно после Второй мировой войны, ясно, почему США всегда были готовы принять мигрантов, которые своим трудом поддерживали этот рост. Со временем тип мигрантов менялся, но молодые и работоспособные люди всегда входили в желательную для США категорию иммигрантов. Если при этом они были еще и образованными, то тем лучше. Сегодня ситуация в общих чертах та же. На Запад уезжают молодые, в том числе с семьями, образованные и те, кто обладает специфическими знаниями в той или иной области. Хотя параллельно мы видим политизацию миграционных процессов со стороны западных элит, действующих против собственного населения и принимающих миллионы мигрантов без профессиональных знаний. Особенно это заметно в США, где только с августа текущего года более двух миллионов мигрантов пересекли южную границу.
Западная модель общества
Этот отток людей в западные страны нисколько не удивляет ввиду природы капитализма и неолиберального порядка, в котором мы живем с того момента, когда США взяли на себя роль гегемона. Вместе с геополитическим триумфом Вашингтона, с глобальной перспективы, наступила эра гегемонии западного идеологического образца. Уже сейчас мы видим, что появляются альтернативы ему, однако на протяжении 30 лет после окончания холодной войны доминированию западной модели ничто не угрожало. Никогда нельзя забывать, что западная модель является именно тем, о чем говорит ее название, то есть моделью общественно-экономического взаимодействия, появившейся на Западе, а значит, задуманной, прежде всего, так, чтобы обслуживать интересы западных стран и их элит.
Три столпа неолиберальной экономической модели: свободное перемещение товаров, свободное перемещение людей и свободное перемещение капитала. Все они играют важнейшую роль в поддержании этой системы, а значит, и в продолжении западного паразитизма на остальном человечестве. Приватизация, как одно из проявлений западной модели, в значительной мере способствовала экономическому коллапсу бывшего коммунистического блока и настежь распахнула двери для американских и западноевропейских компаний, которые ввиду природы капитализма всегда жаждут новых рынков. Более того, нет сомнений, что западные столицы планировали держать своих геополитических конкурентов в состоянии непреодолимой слабости именно с помощью этого вида экономической зависимости, распространяя свое экономическое влияние по всему миру.
Ирония в том, что эта система обернулась негативными последствиями для самого Запада. Лучший пример тому Китай, которому удалось достигнуть нынешнего положения именно благодаря жадности западных компаний готовых жертвовать многим ради выхода на китайский рынок, суливший им огромные прибыли. Китайские власти открыли свой рынок в обмен на трансфер технологий, доступ китайских компаний на западные рынки, а также на распространение своего геополитического и дипломатического влияния. Все это ясно говорит о том, что Китай, каким мы его знаем сегодня, — следствие, в том числе, недальновидности политиков западных государств, чьи политические структуры не сумели отстраниться от разрушительного влияния и интересов западных экономических игроков. Кроме того, политическая и экономическая сферы Запада часто неотделимо слились. При этом приватизация, то есть процесс перехода государственной собственности под контроль частных лиц, в рамках капиталистической теории считается лучшим лекарством от любой экономической болезни и именно так и преподносится по всему миру. Однако эти идеи далеки от реальности, что подтверждает, в частности, пример британских железных дорог, чье состояние резко ухудшилось после приватизации.
Выше упомянутые три столпа экономической теории: свободное перемещение людей, капитала и товаров — преподносятся как элементы, которые, согласись на них то или иное государство, обязательно преобразят его в экономическом смысле, и тогда страна начнет процветать и развиваться так же, как страны Запада. Все это не более чем иллюзии. Трансформация никогда не закончится, и государства, которые принимают эту систему, обрекают себя на роль сырьевых баз для промышленности Запада. Три упомянутых столпа неолиберального экономического порядка в комплексе можно считать носителями элементов свободной торговли, которую западные эксперты еще с 90-х годов прошлого века "продают" остальному миру. При этом они настаивают на полной открытости экономической системы других государств для того, что иносказательно называют "иностранными инвестициями".
Именно эта утрата контроля над экономическими процессами внутри собственного государства — один из факторов, который держит целый ряд государств по всей планете в подвешенном экономическом состоянии. Даже те страны, которые относительно успешно пережили экономическую и политическую трансформацию в 90-х, так и не смогли достигнуть того экономического развития и уровня, который существовал в странах Запада в последнее десятилетие прошлого века. И дело тут не в ограниченности местного населения или его врожденной неполноценности, а в том, что система, в которой сегодня живут государства бывшего Варшавского блока, создавалась не для того, чтобы они процветали за счет нее. Система выстроена так, чтобы процветать за счет них.
Последствия паразитизма
В начале 90-х либерализация рынков и уже упомянутые "иностранные инвестиции" распахнули ворота бывшего коммунистического экономического пространства для хищных западных компаний, которые не собирались плодить на этой территории отечественных конкурентов. Новый рынок был слишком велик и слишком важен для того, чтобы позволять мечтам о честной рыночной конкуренции претворяться в жизнь. Также нельзя забывать, что вместе с западными экономическими интересами пришли и западные геополитические и политические цели. Поэтому выход западных компаний на новые рынки в 90-х нельзя оценивать исключительно с экономической точки зрения.
Усердно способствуя экономическому и социальному разграблению той или иной страны, западные компании, а с ними и западные общества, могли наживаться на дешевой рабочей силе и дешевом сырье. На заводах в этих странах местное население за деньги значительно меньшие, чем на Западе производило дешевые товары, которые потом дешево поставлялись на Запад, и так западные компании получали баснословные прибыли. Экономически отсталые государства, такие как страны бывшего коммунистического блока или государства на африканском континенте и Ближнем Востоке, на которые западные силы напали открыто, мало что могли предложить своим гражданам. А приход западных компаний с их паразитическим поведением ограничил эти возможности еще больше. Миграция стала одним из немногих решений, которые подсказывала сама природа ситуации, и основной поток мигрантов снова устремился в западные страны.
Западный паразитизм замкнул круг. Как я уже писал, ни один из феноменов, описанных выше, не влияет положительно на западные общества. Каждый сопряжен с негативными последствиями. Что касается социальных последствий подобного поведения, то к основным можно отнести сокращение численности автохтонного населения в западных странах и все более явную поддержку девиантного поведения. Причем неважно, о каких девиациях идет речь — сексуальных или тех, которые касаются восприятия социальных отношений между разными сообществами в одном государстве и той роли, которую эти сообщества играли в историческом развитии того или иного государства.
Сокращение численности местного населения путем его дегенерации и пассивизации с помощью идеологических инструментов компенсируется стимулированием иммиграции из-за рубежа. Но оттуда едут люди не чистые, "как белый лист", а уже оформившиеся личности с собственными культурными традициями и обычаями. Зачастую они не совпадают с нормами поведения местного населения, и со временем это приводит к обособлению иммигрантских сообществ, которые стремятся сохранить свое своеобразие внутри западного общества, отказываясь принимать его в качестве шаблона приемлемого поведения. Процесс "самогеттоизации", пущенный на самотек, неминуемо ведет к гражданским беспорядкам, сопровождающимся требованиями об автономии или даже самостоятельности. Гомогенизация иностранных элементов в западных обществах также сопровождается усилением агрессии среди пришлых по отношению к местному населению. Особенно агрессия растет на фоне умышленной пассивности государственных органов правопорядка. Примеры тому можно найти во многих странах Запада, в том числе в Великобритании, Германии и Швеции, где после 2015 года значительно выросло число эпизодов сексуального насилия против женщин.
Фактор выживания
Как я отмечал в начале статьи, биологический паразитизм негативно отражается на организме паразита, поскольку сама природа этого феномена исключительно ограничивает его способности приспосабливаться к резким изменениям в хозяине или природном окружении. С экономической точки зрения мы сейчас наблюдаем нечто подобное и на Западе. После начала военной операции на Украине Россия быстро заняла первое место по количеству западных санкций, введенных против одного государства. По последним данным, имеющимся у меня в распоряжении, Запад ввел 21 тысячу санкций как против отдельных лиц, так и против коллективных субъектов. Ожидалось, что этот мощный удар разрушит российскую экономическую систему, вызовет беспорядки и волнения и приведет к свержению Владимира Путина "по воле" российского народа.
Все уже прекрасно понимают, что ничего из этого не случилось, хотя санкции для Москвы не обошлись без последствий. Но последствия ударили и по мировой торговле, и по западной экономике. Те государства, чья экономика основана на реальных материальных ценностях, такие как Китай, Россия и Индия, намного успешнее переживают нынешний кризис, чем ЕС или США. Кроме того, столкнувшись с невозможностью паразитировать дальше, США, если судить по первому впечатлению, начали процесс деиндустриализации государств внутри ЕС. Многие европейские компании, особенно в тяжелой промышленности, столкнулись с ростом цен на энергоносители и решили перенести свои производства в США. Нетрудно понять, что при таком сценарии ждет европейскую экономику. Вместе с тем перед нами замечательный пример того, к чему приводит утрата государственного контроля над рынком, а точнее его дерегулирование, воспеваемое как главный фактор экономического развития.
Доллар занимает особое место в паразитировании США ввиду его особой роли в качестве резервной валюты. Эта роль важна как для глобального рынка, так и для самого Вашингтона, но значение, которое доллар имеет для Америки намного больше, чем то, которое он имеет для остального мира. Более того, можно сказать, что сейчас именно американская валюта — единственный из оставшихся, относительно стабильный столп американской гегемонии, поскольку все остальные шатаются или были разрушены в течение двух предыдущих десятилетий. Американская военная мощь потерпела фиаско в Афганистане. На мой взгляд, это позор похлеще вьетнамского. Американская мягкая сила не более чем эвфемизм для навязывания собственных шаблонных "ценностей", зачастую насильно и исподволь. Однако избрание Дональда Трампа и все, что последовало после этого, полностью развеяло все позитивные представления об американской мягкой силе как феномене, который на самом деле основан на принципах.
Коррупция внутри американского общества вездесуща, особенно в тех штатах, которые контролируются демократами. На федеральном уровне, а особенно в юстиции, армии и полиции, коррупции куда больше, чем нам рассказывают. Сами американцы воспринимают ее как нечто правильное и нормальное. Дипломатическое влияние Вашингтона сводится, особенно с начала текущего года, исключительно к давлению и угрозам, нацеленным на достижение интересов США. Но, как мы видим, подобный подход не приносит ощутимых результатов, особенно если речь идет о средних и крупных государствах. Остается только доллар, однако и его надежность сами США подорвали своими антироссийскими санкциями, введенными после вступления российских войск на Украину, и тем, что можно назвать откровенной кражей валютных резервов Российской Федерации.
Как я отмечал ранее, одно из отличий паразитических форм жизни — это узкая специализация на определенном образе выживания. В случае Запада, а особенно США, опора на статус доллара как мировой резервной валюты на самом деле и есть этот исключительный способ выживания. Смерть доллара не простой и не скорый процесс, но, похоже, для разрушения американских планов на мировую гегемонию достаточно убить доллар в качестве мировой резервной валюты.
Уже говорилось, что Запад начинает паразитировать на самом себе, экономически разрушая Европу ради выгоды США. В долгосрочной перспективе это может привести только к дальнейшему ослаблению Запада как геополитического блока, и неминуемо наступит момент, когда существовать, паразитируя, больше будет невозможно. Это спровоцирует разрушение существующей сегодня системы изнутри. Из-за критического ослабления западной власти весь блок или его части выпадут из категории влиятельных сил и превратятся в мировую периферию. Такая судьба рано или поздно постигает все государства и организации, которые, зарвавшись, сами себя превратили в паразитов.
Автор — дипломированный политолог.
